– Вчера кто-то прикончил нашего счетовода, – из-за разбитых губ понять его было непросто.

– Было такое, – подтвердил я. – Что ж, вы, видать, не местные, так что я сделаю вам милость и кое-что объясню. Мы – Благочестивые, и мы здесь главные. Этот постоялый двор принадлежит мне, и я выставляю вас вон. Но сначала вы расскажете, на кого работаете.

Белобрысый замотал головой. Один из его приятелей словно готов был что-то сказать, но затем передумал.

– Ну? – требовательно спросил Йохан. Обагрённым лезвием он посильнее надавил на горло коленопреклонённого, но ответа не последовало. Йохан зарычал и дёрнул бледного за длинную косу, отчего топор полоснул по шее и оставил кровавый подтёк.

– Нам нельзя, – взмолился другой. – У нас семьи, смилуйтесь… если проболтаемся, он ведь вырежет наших близких!

– Заткнись, – выдавил белобрысый. – Не говори им ничего!

– Пусти его, – сказал я, и Йохан с сожалением отвёл топор от шеи белобрысого.

– Что ж, если так дело обстоит, то вас можно понять. Вы славные ребята, но знайте – вы перешли мне дорогу. Убивать я вас не буду, по крайней мере, не сегодня, но если ещё раз мне попадётесь, вам крышка. Ясно?

Длинноволосый угрюмо кивнул.

– Выкинь их на мороз, – приказал я Йохану, – а потом приступить к обороне.

– Как скажешь, Томас.

Когда троицу пинком выпроводили на улицу, Анна отвела меня в сторонку.

– Ты это зачем сделал? – прошептала она.

– Оставил их в живых? – спросил я. – Так же, как и того парнишку в «Кожевнике» – чтобы разошлась молва.

– Я не о том. Ты вламываешься как сама смерть во плоти, «просто входишь», как ты выразился, называешь себя и меня. Йохана ты ни разу не упомнил, Томас. Ни разу не назвал своего родного брата.

– Так ты же моя правая рука, а не он. Если это само мало-помалу до него дойдёт, так, верно, будет мягче, чем высказывать прямо в лицо.

– А когда дойдёт-то?

Я пожал плечами. Как по мне, там уже будь что будет.

В этот самый миг из задней комнаты, шатаясь, вышел Йохан: в одной руке бутылка с брагой, а другой мой братец облапил полуголую девицу с жёлтым шнурком на левом плече.

– Тут шлюх подвезли, Томас, – ухмыльнулся он. – Их-то мочить не будем, я надеюсь?

– Не будем, но и пользовать тоже не будем. Соберите их в передней.

Анна обожгла меня взглядом, но я оставил её без внимания. Дело есть дело. Через пару минут я вошёл, чтобы к ним обратиться. Всего здесь было семь девок, по большей части не старше восемнадцати или девятнадцати. Одеты они были кто во что, от полупрозрачных сорочек до благообразных платьев – видимо, это зависело от того, какого рода услуги оказывала та или иная девка, когда мы вломились, но у каждой на левом плече был повязан жёлтый шнурок, указывающий на род занятий. Некоторые, завидев мою сутану, неуклюже присели в книксене. Рыжая девица, по виду на год-два старше прочих, подняла их на смех.

– Да какой он, на хрен, капеллан, – съязвила она. – Такой же головорез.

– Я капеллан, – поправил я. – Но в то же время и делец. Вы все здесь работали да здесь же, поди, и жили?

Девицы закивали, и некоторых, судя по всему, встревожило, что я сказал об этом в прошедшем времени. Это хорошо. Значит, намёк понят верно.

– Меня зовут Томас Благ, – многим из них, я заметил, моё имя знакомо. – До войны это был мой притон, и теперь он снова мой. Кто захочет остаться здесь и работать дальше – милости прошу. Кто не захочет – катитесь.

– А куда нам деваться? – возразила рыжая. – Мы ж не подзаборные шмары какие, мы поприличней будем. У нас и шнурок у всех имеется.

Я пожал плечами:

– Дело ваше.

Я понял – за ней придётся приглядывать. Она явно была у них за главную, и, по-видимому, беспокоилась за своё положение. Лениво почесала бок, отбросила с лица сальную прядь, затем нагло уставилась на Анну.

– Ты его подружка?

– Нет, – отрезала та. – Я – своя собственная.

Рыжая кивнула, кажется, ответ её вполне устроил.

– Какие будут условия? – спросила она меня.

Сказать по правде, этой стороной дела всегда заведовала тётушка Энейд, но сейчас её тут не было. Я был в полном неведении насчёт того, какими высокими должны быть расценки. Хотел что-нибудь промямлить, чтобы потянуть время, но тут вдруг вмешался Билл Баба.

– Я возьму это на себя, если угодно, начальник. Дома, до войны, содержал я свой собственный притончик. Так что дело я знаю.

Я дал ему добро. Без понятия, насколько можно было доверять Бабе, по крайней мере, пока, но сражался за меня он храбро, а когда Чёрный Билли опрокинул его в борьбе на руках, принял поражение безо всякой злобы. Словом, на него вполне можно было полагаться.

– Вот и славно. Это Билл, теперь он здесь начальник. Делайте, что он прикажет, и всё пойдёт как по маслу.

Я оставил парней познакомиться с девицами из Свечного закоулка поближе и вышел на подворье. Одному из ребят, само собой, надо будет остаться здесь вместе с Биллом, чтобы место было под охраной. Я был уверен – никто не станет возражать против такой обязанности, но лучше всех на эту роль подойдёт сэр Эланд. Во-первых, он сможет придать этому заведению налёт ложного шика, а, что более важно, я знал – к женщинам он в известном смысле равнодушен, так что по меньшей мере не будет зариться на девок. К тому же эта задача хотя бы удержит его от меня подальше.

Так я стоял в полумраке подворья, разминая спину под кольчугой. Труп вообще-то давно пора убрать, подумал я. Когда ко мне подошла Анна, я не удивился.

– Спасибо тебе, – сказала она.

Я уставился на неё:

– Это за что же?

– За то, что не считаешь, будто я умею управлять притонами только потому, что я женщина. Я бы даже не знала, с чего начать.

Я пожал плечами. Такая возможность мне даже в голову не приходила.

– Поможешь?

Анна кивнула, и вместе мы затащили труп обратно в здание и свалили его в угол к остальным. Как подсказывала память, под домом находится грязный погреб с земляным полом. Кто-нибудь из ребят сегодня выкопает там для них могилы. Анна взглянула на кучу тел и покачала головой.

– Надо бы на воздух. Идём?

Мы снова выбрались на двор, но теперь нас уже ждали там одиннадцать человек. Анна уже готова была звать отряд, но я поднял руку, приказав молчать. Эта компания была из самой многолюдной, хорошо вооружённой и злобной банды в Эллинбурге – из городской гвардии. Их предводитель был мне знаком. Капитан Роган, главный головорез губернатора. Полагаю, я должен был принять за честь, что он посетил меня самолично. Это был сильный, плотно скроенный мужчина лет под пятьдесят со стальным нагрудником поверх кольчуги и двумя золотыми звёздами на плечах, указывающими на высокое звание. Поговаривали – неспроста эти звёзды того же цвета, что шнурки у проституток, но ещё никто не отважился назвать Рогана «губернаторской подстилкой» в присутствии гвардейца. Как-никак головы летели с плеч и за более мелкие провинности, а иногда люди попросту пропадали без вести.