На несколько мгновений Дуротан развеселился. Он толкнул друга, тот рассмеялся, фыркнул и потянулся к окороку, чтобы отрезать еще кусок мяса, поворачивающегося над огнем. Затем молодой вождь стал серьезным.

– Я не видел новорожденных, – сказал он, и Оргрим тоже стал серьезным.

– И у волков тоже не было помета, – заметил Оргрим. – И в стадах в этом году мало телят.

– В этом есть мудрость, – размышлял Дуротан. – Меньше ртов надо кормить, когда мало еды.

– Да, – подтвердил Дрек’Тар, который сидел рядом с ними, протянув ладони к теплу. – Мудрость. Дух Жизни понимает, что такое приливы и отливы. Но если нет новых телят, которые вырастут и станут взрослыми животными, что мы будем есть? Если в клане не рождаются крепкие молодые орки, что станет с Северными Волками? – Он повернул слепое лицо к Дуротану. – Твоя внимательность спасла жизни, Дуротан.

Дуротан нахмурился и покачал головой:

– Если бы я был более внимательным, Красные Ходоки, быть может, вообще не посмели бы напасть.

– Пусть даже так. Не преуменьшай того, что ты сделал, раз это принесло пользу. Дети, которые могли умереть от голода, если бы о них меньше заботились, живут и играют сегодня у костра. Но внимательность не может создать жизнь.

– Значит, к тебе приходил Дух Жизни?

Дрек’Тар покачал головой:

– Духи не так часто приходят ко мне в последнее время. Но мне не нужны видения или послания, чтобы понять такие простые вещи. Сейчас наш клан сильный и здоровый. Но сейчас – это не завтра.

Дуротану тяжело было это слышать. Он думал о Гул’дане и обещанной им новой земле – плодородной, зеленой, полной жизни. Интересно, колдун и его Орда уже тронулись в путь к этому таинственному месту? Дуротан вспомнил пугающий цвет кожи Гул’дана, зеленый огонь его глаз, мертвые предметы, которыми тот предпочитал украшать свое тело.

Он встряхнулся. Молодой вождь был внутренне убежден, как и Гейя, и Гарад, и Дрек’Тар: что бы ни сулил колдун, за это придется заплатить. Взрыв смеха донесся со стороны только что обосновавшейся на новом месте семьи – свободной, веселой, довольной.

Их клан пока сильный и здоровый. И пока Дуротан будет считать, что этого достаточно.

Зима была жестокой. Она пришла сразу же вслед за засушливой осенью, которая принесла сморщенные плоды, и привела с собой обжигающие до костей морозы. Дрова, собранные с глухими жалобами летом, теперь согревали орков. Высушенное мясо, которое они не съели, а сберегли, когда из него сочились вкусные соки, теперь стало похожим на кожу, но служило утешением, когда снаружи бушевали метели, и нельзя было даже подумать об охоте.

Когда клан собирался вокруг дарящего жизнь костра, Дуротан рассказывал молодежи о своем отце и о своей первой охоте, во время которой он узнал, что в действительности означает быть Северным Волком. Он уговаривал Гейю рассказывать о Гараде в расцвете сил и о себе, когда он был ребенком. Он приглашал старых орков, которые уже не могли охотиться, посидеть у общинного костра и поделиться воспоминаниями о тех временах, когда они были молоды. Он лишь просил, чтобы эти рассказы подбадривали, вызывали смех или иным способом «делали наш клан лучше».

Клан Северного Волка пережил зиму, и никто из его членов не умер от холода или недостатка пищи. А когда весна наконец вернулась, орехи и семена, так старательно сохраненные, посадили и взрастили.

Никто больше не шептался о том, что Гарада «срубили». Никто не упоминал о Гул’дане, кроме тех случаев, когда его порицали за разжигание страха. И Гейя говорила сыну, что его отец гордился бы сыном.

Дуротан никому не рассказывал, – даже Оргриму, с которым делился многим, – как он лежит по ночам без сна и считает про себя бочонки с сухим зерном или гадает, хватит ли у них листьев кевака, чтобы вылечить кашель одного из малышей. Или как он постоянно борется с сомнением, не делает ли что-то неправильно.

Он достаточно знал об отношениях между родителями, знал, что Гарад обращался к своей спутнице за советом. Несомненно, что и он мог так же поведать свои страхи жене. Однако, хотя выбрать себе подругу было бы разумным, Дуротан не чувствовал никакого шевеления в своем сердце.

Возможно, на нем лежала слишком большая тяжесть.

– Клянусь, что именно один из танцоров, а не пьяниц будет последним орком, который сегодня ночью что-то бросит в костер Дня летнего солнцестояния, – сказал Оргрим. – Танцы только начинаются. А пьют уже давно.

Дуротан рассмеялся. Позднее он должен будет занять свое место на Каменном троне, но пока трон оказался слишком близко от костра, и сидеть там было неудобно. Они с Оргримом стояли на краю деревни, а танцующие орки улюлюкали, вопили и скакали по лугу, усыпанному цветами, как небо – звездами.

Они выживали весь этот год, очень трудный год, и оплакали только четырех членов клана. Двое погибли на охоте, один от несчастного случая, и один старик умер у костра, тихо погрузившись в бесконечный сон после рассказа о своей юности. Тем не менее народ Дуротана был доволен. Никто не жаловался на суровые распоряжения вождя. Они – Северные Волки, привыкшие к лишениям, и если сегодня ночью они веселятся, то Дуротана это радует.

– Я вижу, что сам ты рано начал, – ответил Дуротан Оргриму, махнув рукой в сторону бурдюка, который, как он точно знал, наполнен не водой. Оргрим рассмеялся и отдал бурдюк с сидром другу. Дуротан запрокинул голову, и обжигающая, но вкусная жидкость полилась в его горло. Впрочем, вождь почти сразу же вернул бурдюк Оргриму.

– Ты едва сделал глоток! – возмутился тот. – Подай добрый пример своему клану, вождь, и напейся!

– Я подам пример тем, что завтра утром у меня не будет болеть голова.

– У меня тоже не будет болеть голова.

– Это потому, что у тебя череп такой же прочный, как Молот Рока, и копытень мог бы сплясать на нем, не… – Голос Дуротана замер: он уловил на лугу какое-то движение, маленькую точку вдалеке. Пока ни один из танцующих ее не заметил. Точка двигалась не так, как зверь, и ни один Северный Волк в одиночку не забрел бы так далеко. Дуротан понял, что это орк, и он направляется прямо к селению.

Красный Ходок!

Со времени нападения прошлой осенью Дуротан заставлял своих орков внимательно следить, не появится ли этот отвратительный клан, мажущий себя кровью. Но сегодня он не отправил в патруль никого. Сегодня он позволил клану расслабиться и радоваться жизни. Отдохнуть. Он выругал себя. Оргрим тихо сказал:

– Я схожу за волками.

Чувствуя нетерпение хозяина, Острозуб на бегу прижал уши к голове. Волк, метко названный Кусакой, и в самом деле щелкал челюстями под Оргримом. Они пока не стали поднимать тревогу и поскакали вдвоем. Красный Ходок двигался по открытой местности и явно был один, поэтому Дуротан и Оргрим легко должны были справиться с одиноким противником. Но, когда они скакали по открытому лугу у всех на виду, как и их противник, Дуротан обернулся и увидел, что танцующие остановились и наблюдают за ними с напряженными лицами.