Еще одна фотография стоит в рамочке на пианино. Родители смотрят с нее на вас исподлобья, сурово, если не сказать, испытующе. Меня на фото нет, меня вообще еще на тот момент нет. Раньше этим фактом я объясняла их выражения лиц, потом стала вдобавок думать, что они поставили эту фотку на видное место, чтобы помнить какое несчастное существование они волокли до моего рождения. На пианино играю в основном я. Нот я не знаю. Оно (пианино) вообще-то Вадима, и, иногда, по большой затяжной просьбе, он готов брякать пару популярных хитов. У меня от его игры гудит в ушках, но я весело танцую. Ноты он знает, учил их в детстве. Работает Вадим пиар специалистом по связям с общественностью – несмотря на скучное название его дни и вечера полны развлекательных мероприятий. Обычно приглашения на два лица и он берет с собой Вику. По утрам он отсыпается, встает к обеду, как раз, когда я возвращаюсь из школы. По идее, Вадим обязан меня встречать, но почти всегда он просыпает. Проспав впервые, он, взволнованный, кинулся в школу, решив, что я буду там его ждать. В результате по дороге мы разминулись, и я ждала его не в теплом холле, а в холодном подъезде почти целый час. После этого случая мы договорились, что если его нет, то до дома меня доводит мама моего одноклассника. Нашей Вике мы об этом не рассказывали, а то ей будет обидно, ведь, именно ей приходится отводить меня в школу каждый будний день, даже если ей не нужно рано вставать на работу. Ясное дело, Вадим просто хочет высыпаться, а я просто не хочу, чтобы он или она забирали меня из школы, т. е. при свете дня. Однажды, когда он уезжал в командировку, Вике это все-таки удалось. Вместе с парой своих коллег-одноклассников и учительницей я ожидала ее во дворе школы.

–Ну, где же твоя мама? – нетерпеливо спросила учительница, – Хочу поблагодарить ее за замечательные костюмы, которые она сделала нам к восьмому марта.

В конце тропинки появилась женщина, напоминающая по комплекции мою бабушку. Она утомленно обходила большую гору снега – разрушенной крепости построенной пятиклассниками, держа в руках пакеты, доверху заполненные продуктами.

–Это твоя мама?

–Нет, – ответила я и указала на юную элегантную брюнетку с прической каре, карабкуюущуюся по снежной крепости, – вот она.

Потом Вика долго-долго беседовала с учительницей, упрекая ее (словно она какой-нибудь министр образования) за недочеты в этой системе.

–Вы не должны так загружать детей домашними заданиями, если не можете легко и доступно объяснить им все на уроках! И не только потому, что они дети! Любой взрослый человек должен иметь право распоряжаться своим временем с фантазией и свободой!

На ответ учительницы, что все это слишком большая программа, которую нужно успеть дать в течение четверти, Вика заявила, что программу эту давно пора бы сократить за ненадобностью.

У моих «детей» ненормированный рабочий график и они дольше, чем мне хотелось бы, мельтешат у меня перед глазами, стараясь, чтобы каждая минута моего существования запомнилась мне яркими красками. И так с тех пор, как я себя помню. Благодаря их стараниям, у меня действительно, в несколько раз больше воспоминаний, чем у любого другого ребенка моего возраста. Я чувствую, что могу и старика переплюнуть по их количеству. Он не пропускают ни одного календарного праздника, но могут забыть приготовить обед, поэтому уже три года я готовлю себе сама. Оценив мои способности, теперь, они не против, чтобы я готовила на две порции больше. И я готовлю, пока Вадим или Вика делают за меня домашнее задание; когда же они пытаются заставить меня понимать в чем мне помогли, я молча возвращаюсь на кухню.

Я, как говорят их многочисленные гости, осмысленно хозяйственная хозяйка дома. Один из засидевшихся допоздна, внимательно наблюдая, как я старательно убираю со стола бокалы и тарелки, подал мне идею, что я вполне смогла бы жить самостоятельно. А что? Я даже за квартиру плачу сама… Считаю я так себе, но именно в моем рюкзачке лежат все квитанции по дороге в банк, ведь я единственная в семье, кто ничего не теряет. Четыре года назад бабушка с дедушкой с легкостью нашли меня, после того, как потеряли в торговом центре, и всё благодаря записке с моим именем и фамилией, которую я всегда ношу с собой и никогда нигде не оставляю по забывчивости. Вика и Вадим говорят, что тем самым приучают меня к самостоятельности, но я считаю, что дедушка с бабушкой правы, считая, что мне ещё не пора. Не знаю, правда, когда мне будет пора самой ухаживать за собой.... Куда приятнее, когда за мной ухаживают бабушка с дедушкой, не знаю, как от этого можно отвыкнуть.

Когда я протягиваю квитанции кассиру, она шутит, что мне суждено стать банкиром. Одна тетя приходя к нам домой всегда говорит, что у меня есть талан к актерскому мастерству, что я милая маленькая крошка – старушка со взглядом умудренной женщины, пережившей как минимум два развода. Я не хочу быть ни банкиром, ни актрисой. Я хочу лежать на диване и отдыхать. Но театр я люблю. Вадим и Вика очень часто таскают меня на представления. Вика пишет рецензии на премьеры, и если Вадим не занят в этот вечер, то мы идем всей семьей. Перед самым спектаклем они в обязательном порядке устраивают спектакль. На ней костюм – поверх идеальной укладки нацеплены большие уши слона, на нем – костюм павлина с красивым распустившимся хвостом.

По очереди, сначала один: блондин-павлин, потом вторая: элегантно-нелепая слониха, бегают по рядам и даже между кресел, крича громким шепотом: «О, где же ты, моя любовь?». Затем, перед третьем звонком в самом видном месте возникаю я, со своими собственными слоновьими ушами на голове и павлиньем хвостом сзади, и кричу, стараясь охватить, как можно больше зрителей своим смущенным выразительным взглядом: «Они все-таки нашли друг друга!». Занавес поднимался под неспешно нарастающий хохот (то и дело возвращающийся во время некомедийного спектакля), а все аплодисменты адресованы, конечно же, нам. Затем меня берет за руку билетерша и отводит в названную мной ложу: тут договоренностей нет, это ее работа. В ложе меня ждут родители, лихорадочно стаскивая с себя костюмы, чтобы не заслонять сцену соседям. По вечерам, когда мы возвращаемся домой, они могут ни с того ни с сего включить музыку из телефона, схватить друг друга за руки и танцевать вальс посреди тротуара. Когда у них возникает желание создать из пары трио, я настойчиво отступаю, засунув ручки в карманы.

Иногда у меня возникает желание заплакать, заскандальнчиать, забунтовать, ведь, тогда им придется включить строгость и стать чуть похожими на нормальных. Но потом меня побеждают мысли о том, что, вдруг, у меня ничего не получится, и мы попросту потеряем возможность иметь хоть одного нормального человека в семье. Помню, на одной из вечеринок Вадим хотел настоящего веселья, которого не хотела я. Это был мой День рождения. За столом выдвинутом на середину гостиной сидели незнакомые мне дети знакомых моих родителей (у друзей моих родителей детей, как правило, не было). Мои решили, что раз я не слишком общительная в детском саду, то компанию мне вполне смогут составить и эти. Сногсшибательные идеи Вадима по поводу развлечений я отмела еще накануне, но он не терял надежды развлечь гостей. Когда его ожидания увидеть поддержку среди гостей рухнули, Вадим решил развлекаться один. В то время, как мы уныло сидели за столом и водили вилкой по салатам в тарелках, он, разодетый в костюм короля (корона на голове, занавеска как мантия) расхаживал по коридору и начитывал известные стихи и отрывки из пьес. Мне было стыдно, когда звуки его голоса долетали до нас. Гости похихикивали, прикрывая рты ладошками. Вика вела себя так, будто ничего не происходит и что у нас дома так в порядке вещей – этим самым она выдавала мне свое недовольство. Но тут послышался звонок в дверь: пришла коллега Вадима по работе с какими-то срочными бумагами. Высокие каблуки, высокая «пальма» из крашеных светлых волос на макушке и непомерно большие серьги, за которые меня так и тянуло дернуть. Несмотря на свой вид, женщина была дама весьма строгой особой, и переглянувшись, мы с Викой решили, что, наконец-то играм Вадима пришел конец, но не тут то было. Через пару секунд он ввел сконфуженную коллегу в гостиную, представив, как вождя суперсовременного африканского племени и усадил во главе стола – на самом неудобном месте, потому что оно было у прохода и все его цепляли, когда бегали на кухню и в туалет. Перед тем, как отпустить Вадима продолжать выступление перед невидимыми зрителями коридора, Вика, взяла его за руку, тихо попросила занести на кухню опустошенные салатницы и принести приготовленный в холодильнике десерт. Следующие пять минут король «страны Несбывшихся надежд» (как он себя потом назовет) обслуживал флегматичных гостей. Вождь быстро нашла общий язык с родителями приглашенных детей. Переживав и похвалив все блюда со стола, они принялись обсуждать искусство. Немного поспорив, все сошлись в едином мнении: в современности отсутствуют талантливые люди.