Она нашла себя. Своё призвание. И была, можно сказать, счастлива, если бы не одно «но»… Ей катастрофически не везло с мужчинами. Все парни, которых она встречала и кого готова была полюбить, оказывались в итоге сволочами и подонками. К тому же, из-за своего “хобби”, Шаннен не могла себе позволить замужество и нормальную семейную жизнь. Впрочем, если она и жалела об этом, то не так уж и сильно, и ни за что не променяла бы свою нынешнюю жизнь на семейное счастье. Шаннен Джонс была лучшим охотником на людей во всей Австралии и, глубоко в душе, очень этим гордилась. А ещё больше её гордость раздувало то, что об этом факте никто не знал, и даже её сослуживцы не догадывались о второй стороне жизни девушки.

Ей скоро должно было исполнится тридцать девять, как внезапно всё в её жизни поменялось снова, и она оказалась в совершенно другом мире. Причём её не просто переместили куда-то, но и вернули молодое и здоровое тело, что не могло не радовать Шаннен.

Приключения, охота, новые вызовы — всё это заставило Шаннен помолодеть не только телесно, но и душой. Тем более в этом мире было полно почти не исследованных местными жителями гигантских лесов, в которых девушка чувствовала, себя словно дома. К тому же, Шаннен Джонс буквально болела охотой. Для неё это было не просто развлечением, а чем-то намного большим. Такого удовольствия, как во время этого занятия, она не получала ни от чего. И на Земле девушка успела поохотиться буквально на все более-менее значимые трофеи. Даже закрыла так называемую большую пятёрку. Благодаря неплохому наследству, оставшемуся от тёти, она могла себе это позволить. А новый мир, с его, во многом непривычной, фауной, а также с различными монстрами и чудовищами, был для Шаннен самым настоящим вызовом. Она мечтала как можно быстрее Повыситься до Героического Витка Спирали и отправиться на охоту на легендарных монстров Айна, таких как виверны, буронги и многие другие.

Впрочем, она прекрасно понимала, что ни одна охота на зверя или на чудовище, каким бы сильным оно ни было, никогда не сравнится с выслеживанием самой сложной цели — разумных существ. Но охота на них была ограничена самой Скалли, а точнее её внутренним кодексом, разрешавшем ей охотиться только на преступников. И этот кодекс Шаннен не хотела нарушать, даже попав в иной мир. Не хотела, потому как чувствовала, что если не будет себя сдерживать, то сама превратится в самое настоящее чудовище. Только ещё более опасное, коварное и убийственное, чем даже легендарные монстры Айна.

Из-за этой одержимости охотой и из-за присущего девушке непомерного любопытства она, ещё не достигнув даже Булата, не говоря о Драгоценном Витке Спирали, рискнула наведаться в Лихолесье и посмотреть, что это за страшные и жуткие сиды такие. На свою беду она их нашла и едва унесла ноги живой после этой встречи. А ведь если бы она слушала местных, то поняла бы, что столь слабому человеку в окрестностях Лихолесья делать нечего. Не послушала и едва ни осталась гнить мёртвой в этом гигантском и, даже по меркам Скалли, страшноватом лесу.

От этого воспоминания Шаннен болезненно поморщилась. Несмотря на то, что в её кодексе первым пунктом шло обеспечение своего выживания, девушка чувствовала себя виноватой. Из-за её любопытства, из-за её ошибки, из-за её чрезмерной веры в себя погиб совсем другой человек. Должна была умереть она, но в итоге умер он. И умер не случайно, а в результате её прямых действий, её обмана и её подставы.

Рэйвен, так называл себя тот, кто невольно своей жертвой дал Скалли фору и возможность уйти от преследования стражи Леса. Она обещала заказать молебен в его честь. Но прошло уже несколько дней, а девушка так этого и не сделала, за что себя иногда укоряла. Вообще совесть у Шаннен Джонс была довольно “пластичной”, но в данном случае она действительно чувствовала себя виноватой. Понимала, что поступила очень подло, подведя к смерти того, кто хотел ей помочь, и кого она так низко обманула. Но на кону стояла жизнь самой Шаннен и, как она себя уверяла, у неё не было иного выбора. Только предоставив страже леса новую цель, у неё мог появиться шанс на выживание. И она эту цель им предоставила… И судя по тому, что она до сих пор жива, Рэйвен показал себя даже лучше, чем она о нём думала, и увёл сидов за собой на достаточное время, чтобы девушка успела спастись.

В который раз за последние три дня мысль о своей подлости стёрла улыбку с лица Шаннен Джонс, вынуждая девушку сильно тряхнуть головой, словно прогоняя упрёки совести.

Можно сказать, что взяв заказ на поиск убийц окружного шерифа, Скалли тем самым как бы пыталась оправдать себя. Она надеялась догнать землян, во всём разобраться и объяснить местным, что земляне не виноваты в гибели шерифа, и тем самым уберечь троицу шутников от преследования.

К превеликому сожалению Шаннен, она опоздала. Не успела вовремя. Найти троицу землян она нашла, но те уже были мертвы. Кто-то нашёл их до неё. Опасаясь засады, Скалли долго не решалась выйти из леса. Наблюдала, приглядывалась, вычисляла удобные места, в которых кто-то мог прятаться. И только полностью уверившись, что впереди безопасно, она рискнула выйти на поляну.

Открывшееся ей зрелище многих других, менее подготовленных и не столь многое повидавших людей, заставило бы замереть от страха и отвращения. Землян не просто убили. Тот, кто их догнал, на этом не остановился. Землянам не только отрубили головы, но и отсекли кисти и ступни, сложив их отдельной кучкой в отдалении от обрубков тел. Поверхностный осмотр показал, что это было сделано не случайно, а с умыслом. В очередной раз, бросив взгляд на сложенные довольно аккуратно обрубки, Шаннен вспомнила одну балладу, которую пел бард, и которую она услышала в одном из кабаков. В той песне или скорее речитативе описывалось, что отсечение кистей и ступней делают тогда, когда считают, что мертвец может восстать в виде зомби или иной нежити. Скорее всего, тот, кто догнал и убил землян, по какой-то причине опасался такой возможности и перестраховался.

Именно “тот кто”, а не “те кто”. Намётанный и опытный взгляд бойца элитной группы полицейского спецназа довольно быстро отследил ключевые детали, ясно указывающие, что напавший на землян был один. Более подробный осмотр поляны только подтвердил эту догадку. Сомнений быть не могло, нападавший — одиночка.