Я явственно видел, как она проделывает это, и думал: если бы я почувствовал и примчался домой, я бы успел… Успел! Я терзал себя этой мыслью до одурения. Если бы… Если бы! Но я ничего не чувствовал, кроме досады – она снова опаздывала! Лиска всегда опаздывала, а я был голоден как волк. Беспокоиться я стал, прождав час. Опоздать на час – такого Алиса себе еще не позволяла. И выключенный телефон… Когда он наконец забормотал дурашливым голоском: «Это я! Это я! Угадай, кто! Угадай! Не угада-а-ал…» – позывные Алисы, я испытал мгновенное облегчение и заорал: «Алиска, ну где тебя носит, чучело?» Но это оказалась не Алиса. Звонил по ее мобильнику какой-то старший лейтенант Шевченко…

Они не настаивали на своем – мол, проходная версия, несерьезная. Мысль, что я ревновал, что у Алисы и этого шарлатана был роман, казалась мне вполне нелепой, о чем я и заявил следователю. Он, загадочно прищурившись, рассматривал меня долгую минуту, и я вдруг вспомнил поговорку о том, что муж узнает обо всем последним. Как я узнал уже потом, их видели вместе. Кто, где, когда? Этого я не выяснил. В день убийства у Колдуна собирался очередной шабаш. А кроме того, возник вопрос: где она была почти час после окончания сеанса и до момента самоубийства? И с кем…

Я готов был убить следователя. Но что следователь? При чем тут он? Его дело отрабатывать версии, даже самые нелепые. И я пошел разбираться к Колдуну. Он был дома, его даже не арестовали. Я помню, как он открыл дверь, всмотрелся в мое лицо. Женщины находили его красивым. Не знаю, мне он был омерзителен. Возможно, к моему восприятию этого человека действительно примешивалась ревность. Синевато-белая кожа, жесткая черная с сединой щетина, глубокие морщины от углов рта – вполне тошнотворен! Волна ненависти захлестнула меня, и я схватил его за грудки. Он отступил назад и втащил меня внутрь. Я заметил настороженный взгляд, которым он скользнул по сторонам, опасаясь, видимо, что я не один.

– Что вам нужно? – спросил он, когда мы стояли в коридоре.

– Убью! – заревел я, бросаясь на него.

Дальше последовал провал в памяти. Черная дыра. Очнулся я на диване. Он сидел в кресле напротив и смотрел на меня. Весь в черном, со своей кадыкастой шеей в широком вороте свитера. С напряженным взглядом глаз цвета застывшей смолы. Я попытался подняться, но не смог пошевелить и пальцем. Мгновенный ужас пронзил меня – мне показалось, я парализован.

– Что вам нужно? – повторил Колдун. Выглядел он неважно – ввалившиеся глаза, запекшиеся губы. Выговаривая слова, он с усилием дергал кадыком, словно глотал. Длинные бледные кисти рук неподвижно лежали на коленях. Бросились в глаза его тщательно отполированные ногти.

– Вы меня помните? – выговорил я хрипло.

– Помню.

– А ее вы тоже помните?

– Алису?

– Вы убили ее!

Он усмехнулся и не торопился отвечать. Все смотрел, а мне казалось, что на меня уставился гад.

– Вы ведь сами не верите в то, что сказали, – произнес он наконец. – Я не причинял ей вреда.

Он называет это «причинить вред»?

– Но почему? – выдохнул я.

Он пожал плечами.

– Ведь должна быть причина? – настаивал я. – Пока она не ходила на ваши дурацкие сессии…

– Иногда причина скрыта. Или в другом человеке.

– В каком человеке? – закричал я. – Какой другой человек? Что вы несете?

Он молча смотрел на меня, в его глазах скользило что-то… сожаление, боль?

– У вас что-то было? – вырвалось у меня. Я не хотел об этом, но не удержался. Человек – животное не только стадное, но и подозрительное.

– Нет. – Он, похоже, не удивился.

– Не было причины, – сказал я с ненавистью. – Никакой причины, кроме…

– Значит, была.

– Какая?

– Не знаю. – Он отвечал короткими незаконченными фразами, что заставляло меня кипеть от ненависти. Подсознательно я ожидал, что он будет оправдываться.

– Она… любила вас? – Фраза далась мне с трудом.

Он снова пожал плечами и не ответил.

– А вы? – Меня корчило от боли и ревности.

– У нее была чистая душа, – выговорил он не сразу. – Да, я любил ее, но как человека, а не как женщину. Такие души – большая редкость, не от нашего мира. Она понимала всех и не судила. Понимание – редкий дар, благодать. Вокруг нее был свет. А где свет, там и мрак… – Он говорил монотонно, не глядя на меня, напрочь забыв обо мне, словно отвечая самому себе.

– Что ты несешь, мразь! – закричал я, снова пытаясь встать. – Какой мрак?

Он страшно уставился на меня, и я снова провалился в небытие. Очнулся уже вечером на скамейке в парке. Голова раскалывалась, неузнаваемый мир вокруг покачивался. Не помню, как я добрался до дому. Больше мы с ним не встречались. Казимир, который не отходил от меня в те дни, рассказал, что Колдун уехал. Дело было закрыто, и он свалил. Дьявол расправил крылья и улетел, а я даже не смог набить ему морду.

Неужели существует тайная власть этого человека над другими? Город роился слухами, о чем я узнал позже. Говорили, что у Алисы и экстрасенса завязался роман, что она безумно влюбилась в него, была сама не своя, не пропускала ни одного сеанса, а он перестал отвечать ей взаимностью, вот она и… И так далее.

А я сходил с ума, пытаясь понять почему. О чем она думала, стоя там… Помнила ли, что есть я? Что я жду ее в эту самую минуту? Наверное, помнила, раз отключила мобильник. Этот отключенный мобильник мучил меня безмерно, хотя, казалось бы, какая разница? Она отключилась от всех, не желая, чтобы ей помешали! Это говорило о последовательности и твердости задуманного: она не хотела, чтобы ей помешали! Пришла домой после встречи с Колдуном, отключила мобильный, вышла на балкон и… Что произошло в тот день? Что ее заставило?

И ведь не было ничего, что говорило бы о подобном намерении – ни депрессии, ни каменной задумчивости, ни дурного настроения накануне. Ничего! Все как всегда. Утром она дурачилась, визжала, бросала в меня подушкой – был у нас такой утренний ритуал: я стаскивал ее с кровати, она отбивалась и дрыгала ногами, как лягушка. Притворяться, как оказалось, она умела мастерски – посещая сеансы этого шарлатана, ни словом себя не выдала. «Почему» стало моей навязчивой идеей. «Почему» и «если бы». Если бы я не запретил, если бы разрешил, если бы подумал хорошенько, если бы, если бы… Почему, Господи?

Казимир занялся продажей моей квартиры, покупкой новой – оставаться в прежней я больше не мог. Ходил неприкаянно, всюду натыкаясь на Алисины вещи: джинсы, маечки, книги, ноутбук, каких-то стеклянных и плюшевых зверушек, всякие мелочи, вроде щетки для волос, пластмассовых заколок, серебряных колечек и цепочек, ключей с большеголовым медвежонком-брелком. Она была растеряха, вечно все роняла и теряла и чувствовала себя в бедламе как рыба в воде, в отличие от меня – педанта и зануды. Одежда все еще хранила ее запах, я зарывался в нее лицом…