— Из Фиолетового, — мрачно ответил мужик. — Но только я. Остальные действительно наёмники. Можете убедиться сами.

Фиолетовый, значит. В таком случае, кажется, я понимаю, кто наниматель. Но надо убедиться.

— Вы и есть командир группы? — спросил я.

Пленник поднял глаза.

— Да.

— Значит, волосы у вас ещё недавно были фиолетовые. Хм… Выходит, вы вассал рода. Какого, позвольте узнать?

Мужик зажмурился. Было видно, что он борется с собой. Но разум победил: он знал, что бесполезно упираться, лучше других. Наверняка присутствовал при допросах и понимал, что я всё равно узнаю у него всё, что нужно.

— Барон Лукьянов! — выпалил он, наконец. — Не знаю, какие у него к вам претензии. Я всего лишь солдат и не в курсе ваших конфликтов.

Тебе и не нужно просвещать меня на этот счёт. Я сам знаю, в чём дело. Барон никак не может смириться со смертью сына.

— Понятно. Что ж, благодарю за откровенность, пусть и запоздалую.

— Что меня ждёт? — спросил пленник.

Ага, судьба остальных его не беспокоит. Ну, правильно: они-то всего лишь наёмники.

— Почему барон вас отправил? Это же рискованно. Вы — улика против него.

— Кому придёт проверять цвет волос? — мрачно усмехнулся мужик. — Кроме вас, барон.

Я пожал плечами.

— Да кому угодно. Видимо, наёмникам барон не слишком доверял? Поэтому вас отправил? Выходит, вы не последний человек среди его вассалов.

Мужик вздохнул.

— Я командую одним из штурмовых отрядов. Только и всего.

— Сколько ещё вассалов было с вами?

— Только я. И пилоты, конечно.

— Значит, коптеры принадлежат роду? Гербы закрасили перед вылетом?

— Нет, их и не наносили. У барона есть немаркированная техника. На подобные случаи.

— Разумно. Отмыть гербы не труднее, чем краску с волос. Выходит, у нас наметилась небольшая проблема.

— Какая, Ваша Милость?

— Я пообещал не убивать вас, если вы ответите на мои вопросы. Слово собираюсь сдержать. Однако отпустить вас было бы неразумно: вы расскажете барону, что я знаю, кто вас послал. Мне это не нужно.

В глазах пленников читалось беспокойство.

— Боюсь, мне придётся ограничить вашу свободу на неопределённый срок. Вы останетесь здесь. Что скажете?

— Разве у нас есть выбор? — отозвался второй пленник.

Девушка по-прежнему молчала.

— Пожалуй, нет. Впрочем, для вас это даже лучше. По крайней мере, барон Лукьянов не прикончит вас за провал. И за то, что рассказали мне о нём.

Я поднялся с кресла.

— Всего хорошего, господа. Приятного времяпрепровождения. По возможности.

Когда мы вышли, я обратился к Аглае:

— В камерах есть прослушка?

— И видеонаблюдение тоже, господин барон.

— Посади мужиков вместе. Пусть пообщаются. И проследи, чтобы у всех проверили цвет волос. Включая убитых. Не верится мне, что в группе был только один вассал Лукьянова. Если барон не доверял наёмникам, должен был отправить проверенных людей. Своих людей. К тому же, действовать ему пришлось по ситуации, то есть, быстро. Значит, под рукой не было достаточного количества левых бойцов. Нет, он точно включил в отряд кого-то ещё из вассалов рода.

— Вы верите этому мужику? Он мог и соврать. Если знал о том, что у Лукьянова на вас зуб. А это, в общем-то не секрет.

— Думаешь, назвал его вместо своего настоящего сюзерена?

— Меня смутило, что он сказал, будто не знает о вашем конфликте с бароном.

— Может, и не знает. Это больше в высшем свете известно. Ладно, поставим его показания под сомнение. Думаю, придётся ещё вернуться к разговору о том, кто прислал сюда боевиков. Но позже. Сейчас у меня другие дела.

Прежде всего я занялся приёмом приданого, который пришлось прервать из-за чёрного снега. На это ушло больше двух часов, так что в школу я чуть не опоздал. Явился за пять минут до звонка на первый урок. На меня тут же набросились друзья. Ограничились выражением радости по поводу того, что я жив, но на первой же перемене пришлось в красках расписывать ночное сражение. Не обо всём, разумеется, я рассказал, далеко не обо всём. Умолчал и о нападении спецов, пытавшихся прикончить меня под шумок. Эту инфу я решил приберечь. Ещё не известно, кто за этим стоит, и как мне расквитаться с ним за покушение.

— Я так боялась за тебя, Коля, так переживала! — сообщила Женя, повисая на моём локте. — Думала, ты погиб! Всю ночь не спала!

Судя по красным глазам, не врала.

— Я тоже не могла уснуть! — тут же присоединилась Марина. — Даже помолилась!

О, да ты религиозна! Не ожидал. За время, проведённое в городе, я так и не нашёл время разобраться, как тут обстоят дела с верой. Кажется, царило православие, но слегка модифицированное. Что неудивительно, учитывая существующую магию. Насколько я помнил, христианство её не принимало, так что, видимо, местным пришлось найти какой-то компромисс. Даже интересно, какой. Хотя стоит официально объявить магию чудом, данным людям для борьбы с нечистью, и дело, в общем-то, в шляпе. Впрочем, это только мои предположения.

— Спасибо, девчонки, но я, как видите, в порядке. Не добрались до меня гули.

— Даже удивительно, — заметила Аня. Она мой рассказ выслушала молча, не перебивая, в отличие от остальных. — Я, признаться, с тобой уже попрощалась. То есть, конечно, я безумно рада, что ты выжил. Но это просто поразительно.

— Да, чудеса случаются, — кивнул я. — Со мной так постоянно. Наверное, в рубашке родился. Надо бы уточнить, да спросить некого.

— Маша будет счастлива узнать, что ты цел, — сказал Павел. — Она чуть с ума не сошла.

Беседы в течение дня продолжались в том же духе. У меня выясняли, сколько гулей удалось пленить, как показали себя Псари — всё это спрашивали парни. Девчонок волновало, что делал лично я.

Новостью, причём приятной, стало то, что в Преображенскую школу вернулся Кирилл. Его снова определили в наш класс. Он держался сначала неуверенно, однако ребята приняли его хорошо, так что к концу дня он окончательно расслабился.

— Конечно, трагедия, что род Пешковых истреблён, — сказал Павел во время обеда, когда мы сидели в столовке. — Невосполнимая утрата для клана. Мама очень расстроена. Барон ведь был нашим дедушкой.

— Интересно, что теперь станет с его землями и прочим, — добавила Аня. — Насколько я поняла, наследников у рода не осталось.

— Думаю, владения барона разделят, — сказал её брат. — Нужно только решить, между кем. Желающих-то будет немало. Наверное, каждый род заявит права. Ты, кстати, будешь на что-нибудь претендовать, Коля?