то время как последние религии находятся в агонии, Искусство должно быть идеальным питанием, которое утешит и оживит самые тревожные и неудовлетворённые народы, разочарованные последовательным крушением стольких несостоявшихся идеалов изобилия.

Только опьяняющий спирт искусства сможет, наконец, заменить и отменить вульгарный, скучный и кровожадный воскресный спирт таверн пролетариата.

Так в моей весёлой трагедии «Король Кутёж» (Re Baldoria) новаторский художественный динамизм Поэта-Идиота, осмеянного толпой, сливается с повстанческим динамизмом либертарианца Фамоне, чтобы предложить человечеству единственное решение универсальной проблемы: Власть – Искусству и революционным Художникам[98].

Да! Власть – художникам! Пусть правит обширный пролетариат гениев.

Самый ущемлённый, самый достойный из пролетариатов. Все устали и разочарованы. Но он не отступает. Его гений скоро произведет над Италией и всем миром необъятный взрыв художественной силы, радующей, очищающей и умиротворяющей.

Пролетариат гениев во власти создаст бесплатный театр для всех и великий футуристический Воздушный театр. В мире будет царить музыка. На каждой площади будет свой большой инструментальный и вокальный оркестр. Повсюду будут фонтаны гармонии, которые днём и ночью будут бить струёй музыкального гения и расцветят небо, окрашивая, облагораживая, придавая сил и освежая жёсткий, тёмный, заурядный и судорожный ритм повседневной жизни. Вместо ночной работы у нас будет ночное искусство. Команды музыкантов будут сменять друг друга, чтобы стократно умножить сияние дней и нежность ночей.

Пролетариат гениев один только будет способен предпринять мудрую, постепенную и всемирную продажу нашего художественного наследия, согласно проекту закона, задуманному нами девять лет назад. Это духовное зерно и уголь внушат восхищение нами самым грубым народам.

Продажа наших музеев во всём мире станет динамичной трансокеанской рекламой итальянского гения.

Пролетариат гениев в сотрудничестве с развитием промышленного оборудования достигнет того максимума заработной платы и того минимума ручной работы, которые, не сокращая производство, смогут предоставить любому уму свободу думать, создавать, получать наслаждение от творчества.

В каждом городе будет построен Дворец или Дом Гения для Свободных выставок творческих талантов.

1. В течение месяца там будут выставляться произведения живописи, скульптуры и пластических искусств, архитектурные проекты, чертежи техники, проекты изобретений.

2. Будет исполняться маленькое или большое музыкальное произведение, оркестровое или фортепианное, любого жанра.

3. Будут читаться, выставляться, декламироваться поэмы, проза, научные сочинения любого жанра, формы и размеров.

4. Произведения любого жанра или видимого значения, хотя бы и представляющиеся на первый взгляд абсурдными, идиотскими, безумными или аморальными, будут выставляться или читаться без жюри и бесплатно.

Футуристическая революция, которая приведёт к власти художников, не обещает земного рая. Она, конечно, не сможет упразднить человеческие страдания, которые являются подъёмной силой народа. Художники, неутомимые аэраторы этого лихорадочного страдания, смогут приглушить боль.

Они разрешат проблему благосостояния единственным способом, которым она может быть разрешена, – то есть духовно.

Искусство должно быть не бальзамом, а спиртом[99]. Не алкоголем, который давал бы забвение, но спиртом воздающего хвалу оптимизма, который обожествляет молодёжь, стократно умножает зрелость и озеленяет старость.

Это интеллектуальное искусство-спирт должно щедро расточаться всем. Так мы приумножим художников творцов. У нас будет особая почти полностью сформированная порода художников. У нас в Италии будет миллион предвидящих предсказателей, упорно стремящихся разрешить проблему коллективного человеческого счастья. Столь грандиозный натиск может быть только победным. У нас будет художественное решение общественной проблемы.

Между тем мы намереваемся преувеличить способность народа к мечтательству и развивать её в абсолютно практическом смысле.

Удовлетворение любой потребности приносит удовольствие. У каждого удовольствия есть предел.

На пределе удовольствия начинается сон. Речь идёт о том, чтобы регулировать сон, воспретить ему стать ностальгией по бесконечному или ненавистью к конечному. Нужно, чтобы сон окутывал и омывал, совершенствовал и идеализировал удовольствие.

Любой ум должен иметь свою палитру и свой музыкальный инструмент, чтобы раскрасить и лирически аккомпанировать каждому мельчайшему акту жизни, даже самому простому.

Совместная жизнь слишком тяжела, сурова, монотонна, груба и если не удушлива, то, по крайней мере, плохо проветрена и скована кандалами.

Ожидая грандиозного осуществления нашего футуристического Воздушного театра, мы предлагаем обширный проект ежедневных бесплатных концертов в каждом районе города, абсолютно бесплатные театры, кинематограф, залы для чтения книг и газет. Мы способствуем развитию духовной жизни народа и стократно увеличим его способность к мечтательству.

Благодаря нам придёт время, когда жизнь не будет больше просто жизнью хлеба и тяжёлого труда, но и не праздной жизнью – жизнь станет жизнью-произведением искусства.

Каждый человек переживёт свой наилучший возможный роман. Самые гениальные умы переживут свои лучшие из возможных поэм. Там не будет состязания алчности или престижа. Люди будут соперничать в лирическом вдохновении, оригинальности, музыкальной элегантности, сюрпризе, радости, эластичности духа.

У нас не будет земного рая, но экономический ад будет развеселён и успокоен многочисленными праздниками искусства.

В этом манифесте я синтезировал некоторые идеи, развитые в моей работе Футуристическая демократия, напечатанной год назад, и в моей речи О красоте и необходимости насилия, произнесённой мною 26 июня 1910 г. на Бирже Труда в Неаполе и напечатанной в «Пропаганде» Неаполя и в «Интернационале» Пармы, поскольку сегодня я чувствую необходимость их благотворного и решающего взрыва[100].

XI

В. Паладини

Интеллектуальное восстание

Коммунистическая революция должна быть синтезом двух революций (всеобъемлющее дело полного обновления). Одна – экономико-политическая (вся власть советам рабочих-солдат), другая – духовная.

Нельзя допустить, чтобы пролетарский дух продолжал пребывать в теперешнем состоянии идеальной туманности либо оказался в ещё более опасном состоянии мелкобуржуазной ясности, которую культура в лице происходящих из другого класса профессоров пытается привить ему в качестве противоядия нашему будущему разрушению в этой сфере.

Мы должны помешать тому, чтобы мелкобуржуазная интеллигенция завтра завладела умами освобожденного класса, чтобы эти интеллектуалы занялись просвещением (тогда при новом режиме это слово перестанет быть насмешкой для детей нового народа) в старом понимании их узкого и скудного ума.

Из самих масс, пахнущих дёгтем, смазкой, землёй и кровью, должна подняться та интеллектуальная аристократия, которая очень скоро трансформирует взгляды и идеальные устремления человека в коммунистическом мире.

Нельзя допустить, чтобы за экономической революцией, огромной и радикальной, не последовало её столь же всеобъемлющего дополнения. Что не оправдывает свою необходимость для Советов – так это передача высокой задачи образования в руки профессоров, писателей и художников, вышедших из буржуазной грязи.

Нам нужен новый мир, а не переходная стадия. Переход всегда вызывает отвращение, он есть дегенерация и вырождение. Разрушить всё – или продолжать гнить в подлости церебральных миазмов капитализма.

То, что составляет сегодня гордость господствующего класса, ту среду, в которой вращается его ум, мы должны будем отбросить, как разложившийся труп.

Мы должны будем разрушить вершины славы официального искусства, если