Ситуация усугублялась вплоть до отчисления Тайлера. Впрочем, это случилось почти в конце года, и мы все были этому страшно рады.

– Я хочу пить, Кевин, – говорит Тайлер.

Кевин роется в своей сумке. Лицо его краснеет. Он поднимает глаза и произносит:

– Ничего нет.

Кажется, что страх лишил его голоса, как и многих из нас.

– Печально.

Я едва успеваю отвернуться, прежде чем звучит очередной выстрел. Кевин падает навзничь.

– Я всего лишь просил у вас шанса. Шанса, какой вы даете ему или ей.

Тайлер четко выговаривает слова. Он прищуривается и целится в одного из младших. Выстрел.

Если бы он просто палил по нам, было бы не так страшно. Это был бы случайный акт насилия. Но Тайлер тщательно выбирает мишени из сотен учеников в аудитории. И это пугает еще больше. А меня приводит в ужас.

Тайлер застрелит любого, кто попытается его остановить или встанет на его пути. Но это лишь сопутствующие потери. Он пришел сюда не за ними.

За нами. За теми, кто не вписывается в его идеальный мир. Я смотрю на Отем. Тайлер сделал бы для нее что угодно, и она сделала бы то же для него. Сейчас она похожа на статую. Она так же напугана, как и мы все. Под пышной копной светлых волос абсолютно белое лицо – не спасает даже легкий макияж. Мне хочется обнять ее, не думая, что нас могут увидеть. Чего бояться, если самое страшное уже произошло?

Три младшие девочки рядом с нами всхлипывают. Они опустили голову и обняли друг друга за плечи, чтобы не видеть этого ужаса.

Мне хочется набраться смелости и выступить против Тайлера.

Я утыкаюсь лицом в колени, и вдруг мой взгляд ловит какую-то тень. Тонкий луч света пробивается под тяжелыми дверями, и что-то в нем изменилось. Там кто-то есть. Помощник Тайлера? Неужели у него есть помощники? И друзья?

Я чуть-чуть сдвигаюсь, но тут Тайлер произносит фразу, от которой я замираю на месте.

– Сегодня все вы принадлежите мне.

Внешний мир больше не существует.

– Я всегда считал тебя идеальной. Если я и ненавидел Тайлера, то только потому, что он заставил тебя поверить в то, что я знал уже давно. Сегодня ты приняла командование на себя, когда никто другой не смог. Ты не теряешься в трудной ситуации. Ты умная. Ты сильная. И ты не можешь винить себя за то, что происходит сегодня. Если ты пойдешь этим путем, то уже не сможешь вернуться. Ты сделала все, что могла.

Доброта Криса растапливает мой страх, но мне не так легко простить себя. Ведь ему известна только половина истории, а я все еще соединяю точки. Я хочу достучаться до него, но сейчас не время. Нам нужно двигаться дальше.

Я чуть сбавляю темп – мне уже не хватает кислорода. Плохая идея. Мне кажется, я глотнула льда. Сердце вот-вот разорвется. В каждом забеге есть момент, когда мне хочется сдаться. Когда боль становится невыносимой, а ноги словно наливаются свинцом. Тренер всегда говорил: если сумеете преодолеть этот момент, то считайте, что половину соперников уже победили.

Я сосредоточиваюсь на горизонте, на силуэте Оппортьюнити. Старая часовая башня и церковь, которую Мэтт всегда сравнивает с крепостным бастионом. Пейзаж не слишком впечатляющий, но знакомый.

Это наш дом.

– Тай не просто злился, – наконец решаюсь сказать я. – Он стал мстительным. Дело не только в драках с Томасом. Ему хотелось выместить злость на близких своих врагов. Во время выпускного в средней школе он зажал сестру Томаса и попытался ее поцеловать. Вот почему мы поссорились той ночью. Позже Тай сказал мне, что это была всего лишь шутка.

Наша команда на выпускном выполняла роль почетной охраны. Я совершала обход и услышала, как кто-то плачет.

– Тебя нужно научить манерам, – шипел Тай.

Девушка пыталась вырваться из его рук.

– Хрен тебе, Тайлер. Ты меня не интересуешь.

Он придвинулся еще ближе:

– Я тебя проучу!

– Он сделал вид, что это было лишь шуткой, предостережением, а я велела ему проваливать. Сильв не хотела, чтобы об этом узнали, так что я промолчала. Но мне нужно было сказать.

В тот вечер Тай смотрел на меня так дико, как никогда прежде. Доброта и терпение были в прошлом. И улыбки тоже. Остался лишь голодный хищник. Я оттащила его от Сильвии, тряхнула за плечи:

– Тай, что за хрень? Что с тобой?

Очень трудно было удержаться, чтобы не заорать во весь голос.

Он отступил, а Сильвия, воспользовавшись моментом, убежала. Если я думала, что ее бегство Тая охладит, то горько ошибалась. Он пришел в ярость.

– Почему со мной? Этот город… Эта школа… Они у меня все забрали! Дом. Мать. Сестру. Почему во всем всегда винят меня?

– Так это была месть?

– Ничего это не было!

– Сильвия не имеет отношения к твоим стычкам с Томасом. И я не имею отношения к твоим стычкам с Томасом.

Мне было трудно держать эмоции под контролем. Хотелось ударить его. Или разрыдаться. Или ударить и разрыдаться.

– Я думала, что дорога тебе.

На лице Тая мелькнуло чувство, похожее на ужас.

– Да, конечно… Конечно…

Тай подошел ближе.

Я покачала головой и отступила.

– Ты отвратителен. Убирайся.

Тай стиснул челюсти. Казалось, он бросится на меня. Но потом плечи его обвисли.

– Ты не можешь… Пожалуйста, не бросай меня.

– Иди домой, Тай, – вздохнула я.

На следующий день его отчислили.

Через неделю я увидела его в магазине Брауна. Он улыбнулся, спросил про Мэтта и Трейси. Оба мы чувствовали себя неловко, но я думала, что он просто потерял контроль, как в те дни, когда смерть матери полностью выбила его из колеи. Он так и не извинился. И я тоже.

Крис набирает темп, и мы снова бежим, ощущая, как каждый шаг уносит нас дальше от нашей боли.

– Мы – не только наши ошибки. Мы – не чьи-то ожидания. Я должен в это верить. – Дыхание Криса становится напряженным, он не позволяет себе сбавить темп. – Ты способна на гораздо большее, чем тебе кажется. Если сама в это не веришь, поверь мне.

– Есть, командир. – Улыбнуться мне не удается, но от его слов бежать становится чуть легче. – Что бы я делала, если бы тебя не было рядом.

– У нас все хорошо?

Я вздыхаю.

– Конечно, хорошо. Ты – мой лучший друг. И ничто не может этого изменить.