— Да, хотя это не самый предпочтительный случай.

— Я бы хотел, чтобы он тоже был отражен в наших договоренностях. Конечно, я пойму, если сумма гонорара в таком случае будет меньше. Например, процентов на десять.

— На десять?! — «представитель» возмутился так, что даже вскочил с кресла, чуть не разлив остатки сока. — За заведомую халтуру?! Мы дали вам все данные, все расчеты, мы вложили большие средства, вам осталось, можно сказать, только техническое исполнение — а теперь все пойдет верблюду под хвост! И за это — десять процентов скидки?!!

— Уважаемый, — холодно прервал его Ахмед, — вы читали слишком много плохих книг, где описываются восточные базары. Возможно, если вы захотите купить себе подбитый ватой халат в сувенирной лавке, вам и удастся сбить цену, подпрыгивая и крича. Но здесь не сувенирная лавка и не базар. Я назвал единственно возможный вариант расчетов. Либо вы согласны, либо ищите другого подрядчика.

— Но вы понимаете, что другой подрядчик действительно может появиться? Благо в этом регионе в специалистах подобного профиля недостатка никогда не было!

— Вы бесконечно правы, уважаемый партнер. Можете поговорить с Шах-Мухаммедом, и в память о нашем с вами добром сотрудничества я даже помогу вам с ним встретиться.

— С чего это такой альтруизм? — удивился «представитель». — А вдруг я действительно захочу поработать с ним?

— О, тут все очень просто и доступно для понимания. Для меня было бы бесчестным просто позвонить в полицию и сообщить все, что я знаю о теракте в аэропорту. Но если этот дурак подрядится выполнять сложное задание и провалит его, после чего окажется под двойным прицелом — и властей, и клиента… В таком случае я лишь облегченно вздохну. Шах-Мухаммед наконец-то перестанет путаться под ногами, и при этом моя совесть будет чиста.

— Вы думаете, он не справится? — полувопросительно-полуутверждающе спросил «представитель».

— Все в руках Аллаха, — сделал кроткое лицо Ахмед. — Но если мой ничтожный разум способен хоть немного предугадывать волю его, то… — голос араба вдруг приобрел жесткость. — Этому барану давно место на вертеле. Да и не только ему, уважаемый сэр.

Что-то в лице Ахмеда вдруг заставило собеседника догадаться — имеется в виду он сам. Но ситуация требовала не заметить оскорбления.

«Ладно, черномазый… — с ненавистью подумал „представитель“. — Мы учтем это при окончательном расчете», — и произнес примирительным и дружелюбным тоном:

— Ну ладно, ладно. Не стоит так горячиться. В конце концов профессиональные услуги всегда стоили недешево, и бог с ним, с этим Шах-как-его-там. Я готов более подробно обсудить ваше предложение.

— Я глубоко обрадован наконец-то достигнутым взаимопониманием. Итак, в свете последних событий мне будет нужна и лично ваша помощь. Начнем с технических деталей…

Вечером первого дня работы выставки Корсар с Наташей и Казак решили поужинать в ресторане, не там, где для российской делегации были оплачены столики с набором дежурных блюд, а в более дорогом зале. Корсар заявил, что может себе позволить угостить свою девушку и своего старого друга чем-нибудь более пристойным, и они с радостью согласились.

Весело разговаривая, они двинулись через внутренний дворик гостиницы, оформленный как кусочек «висячих садов», с пальмами, виноградом и фонтанами, и вдруг Казак остановился как вкопанный. Корсар, увлеченный разговором с Наташей, с размаху влетел в его спину.

— Ты чего? Бензин кончился? — удивленно начал он, но Казак, не отвечая на вопрос, схватил Корсара за плечо:

— Гляди… Вон идет пузатый мужик в синей форме…

— Ну? Погоди, погоди… Точно! Наташка, постой тут минутку, а? — И с этими словами оба летчика сорвались с места, направляясь наперерез увиденному Казаком «пузатому мужику».

Тот шел, углубленный в свои мысли, и лишь когда Корсар догнал его и похлопал по плечу, поднял глаза. Поднял и оторопел.

— Здравствуйте, месье Хомяк! — радостно поздоровался Казак. — Какими судьбами?!

— Здравствуйте… — ошарашенно проговорил тот. Что-что, а эти лица он здесь увидеть не ожидал. Не ожидал, да и не хотел…

Андрей Петрович Маланец не всегда был владельцем маленькой авиакомпании. Еще совсем недавно он имел солидное военное звание и, несмотря на возраст, считался одним из самых лучших воздушных бойцов дивизии, да и округа тоже. Но чем дальше он служил, тем сильнее его тянуло к другой жизни, к жизни, в которой он сам будет себе хозяин, где ничей приказ не заставит его безоговорочно подчиняться…

Деньги не были для него целью, они были средством достичь этой независимости. Еще в давние, теперь уже почти забытые времена существования СССР он сумел совершенно легально стать вполне обеспеченным человеком, а когда материальная состоятельность перестала быть поводом для бесконечных проверок со стороны ОБХСС, КГБ, милиции и парткома, развернулся вовсю. За участие в войне на Балканах он получил один из своих последних крупных заработков.

В отличие от Дедушки, Казака или Корсара «пилот Хомяк» так и не принял близко к сердцу трагедию народов Сербии и Македонии, Хорватии и Боснии, вовлеченных в братоубийственную войну. Он выполнял определенную работу за определенное вознаграждение. Размеры оплаты Хомяк считал вполне достойными и соответственно с этим и воевал в полную силу своего умения. Когда же в длинной цепочке, по которой трансбалканские деньги приходили к летчикам, начались сбои, Хомяк посчитал свою работу слишком ценной, чтобы выполнять ее на общественных началах.

Из четверых летчиков эскадрильи он оказался единственным, кто уехал тогда в Россию. Дедушка сразу дал понять, что считает Хомяка трусом, да и парнишка Казак тоже — промолчал, но так посмотрел в глаза… Один лишь одноглазый командир Корсар не побрезговал пожать ему руку на прощание.

Тогда, да и до сих пор, он считал себя правым. Но желания встретить боевых товарищей, которое терзало после Сербии Казака или Корсара, у него никогда не было, и поэтому сейчас он даже и не знал, что сказать, да и вообще, как себя вести.

— Ты как сейчас, где? — по-прежнему радостно спрашивал Казак и, не ожидая ответа, предложил: — Мы тут в ресторанчике посидеть собрались, так давай с нами, а? Вот ведь встреча!

— Да, да, очень рад, — запинаясь, заговорил Хомяк, избегая глядеть на Казака. — Только у меня сейчас это… Деда тут есть, у меня ведь авиакомпания… Встречи назначены… Давайте как-нибудь потом? Да и вообще, стоит ли — все-таки по контракту конфиденциальность должна быть. Мало ли, вдруг кто узнает…

Казак осекся. И уже совсем другим голосом произнес:

— Да, пожалуй, действительно не стоит. Корсар почувствовал, что в парне начинает закипать обида, такая же искренняя, как секундой назад радость. Он дернул Казака за плечо и, не обращая внимания на Хомяка, повернул и повел его обратно к Наташе.