«Бигль» пришел туда изучать полипы. «Мы испытывали изумление, когда путешественники рассказывали об огромных размерах пирамид, но как ничтожны они по сравнению с этими каменными горами, представляющими собой результат совокупной деятельности крохотных и нежных животных! Пусть ураган раздирает их на тысячи обломков; что это значит по сравнению с совокупным трудом мириадов строителей? И вот мы видим, как мягкое и студенистое тело полипа в силу законов органической жизни побеждает механическую мощь океанских волн…» Так могут ли полипы жить на глубине? Нужно опускать на разную глубину лот, смазанный салом, и смотреть, отпечатаются ли на сале следы кораллов. Забрасывали на веревках сковороды и утюги, половину утопили (Фицрою и за это будет выволочка от Адмиралтейства), но эксперимент удался. На глубине до 18 метров получались сплошные отпечатки, далее их становилось меньше, а песчинок больше, а потом был один песок. Предположение, из которого исходил Чарлз, оказалось фактом: полипы на глубине не живут[5]. Теперь можно заняться делом, противоположным дедукции, — на основе фактов создавать теорию.

Рифы бывают береговые (тянутся вблизи берегов), барьерные (такие же, но отстоящие от берега) и атоллы (кольца, выросшие посреди океана). Считалось, что это три разных явления, просто похожие друг на друга, как похожи три разновидности клеща. Чарлз утверждал, что это никакие не три явления, а стадии одного процесса, которые людям вольно по-разному называть. Сперва полипы строят риф на мелководье близ островного берега — вот береговой риф, потом край берега в результате опускания морского дна начинает покрываться водой, разрыв между берегом и рифом становится больше — получился риф барьерный, и, наконец, остров целиком уходит под воду, и лишь кольцо кораллов указывает, что некогда внутри кольца была земля: называйте это атоллом. (Что случается в местах, где суша не уходит под воду? Ничего: береговые рифы так и остаются у берега.) Все связано, одно вытекает из другого: так главная мысль «Происхождения видов» была очерчена в «Происхождении рифов». И это происходит очень медленно: при быстром погружении полипы бы погибли, ведь они нежные создания.

Рифовая теория Дарвина вначале получила признание, потом ее стали опровергать: морское дно не опускается. Уровень воды в океанах повышается, да, но из-за таяния ледников, а раз предпосылка ошибочна, то и следствия неверны. (В 1915 году американец Дэли сказал, что для дарвиновской схемы нет разницы, опускается ли дно или повышается уровень воды из-за ледников — так и так острова тонут.) Дарвин под конец жизни сожалел, что нельзя организовать экспедицию, которая пробурила бы насквозь атоллы в океанах: ему нужно было, чтобы на какой-то глубине кораллов не оказалось, а была бы голая поверхность затонувшего некогда острова. В 1896 году Географическое общество такую экспедицию организовало, добурились на глубину 343 метра, там были кораллы, это не опровергало Дарвина и не подтверждало. В 1951 году американцы бурили атолл Эниветок и наткнулись на слой базальта на полутораки-лометровой глубине. Какими бы большими ни были ледники, они не могли «натаять» столько воды; похоже, что океанское дно и вправду опускалось. Сейчас на этот счет есть разные теории, но с тем, что острова тонут, не спорит никто.

12 апреля «Бигль» оставил лагуну, 29-го достиг острова Маврикий, британской колонии, где работали индусы. Чарлзу они очень понравились, еще больше понравилось, как англичане управляют колонией: на соседнем острове Бурбон хозяйничают французы и там бардак. 9 мая пошли через Мадагаскар в Южную Африку, 31-го пристали в Кейптауне, столице Капской колонии, в 1806 году отвоеванной британцами у голландцев (буров). «Встретили пять буров, беглых плутов и смелых молодцов». В Кейптауне заведовал обсерваторией великий Гершель, вдохновивший Чарлза на путешествие. 3 июня они встретились, «обсудили вулканы, землетрясения, движение континентов, происхождение человечества». 18-го «Бигль» взял курс на остров Святой Елены, а Чарлз начал писать «Орнитологические заметки».

Галапагосских вьюрков он систематизировал по обычным канонам: у одного лапки такие, у другого эдакие. Его больше заинтересовали пересмешники: записал, что они похожи на чилийских, но не совсем. Стал разбираться и обнаружил, что пересмешники с разных островков различаются. И вспомнил, что ему говорили о черепахах. «Когда я вижу, что на островах, которые находятся на расстоянии видимости друг от друга, водятся птицы, лишь незначительно отличающиеся друг от друга и занимающие одно и то же положение в природе, я начинаю думать, что они представляют собой лишь разновидности… Если есть хоть малейшее основание для таких предположений, зоологию архипелагов необходимо исследовать; такие факты подорвали бы стабильность видов». И больше ничего на эту тему.

К Святой Елене пристали 8 июля. Наполеона Чарлз, как всякий порядочный англичанин, считал исчадием ада, но его расстроило, что матросы осквернили домик императора надписями. Ушел в пятидневную экскурсию, по возвращении писал Генсло, что призрак Наполеона «был бы очень уместен в столь тоскливом месте», и просил протекции для вступления в Геологическое общество. «Как я хочу жить в тишине без всяких впечатлений! Никто не в силах понять это, пока не провел 5 лет в кругосветном плавании…» 19 июля «Бигль» посетил остров Вознесения, также принадлежащий Британии. Важное обстоятельство: с него удобно наблюдать за Святой Еленой, а главное, он находится посреди Атлантического океана и корабли могли бы на нем пополнять запасы продовольствия. Увы, не было там продовольствия. Остров голый, даже воды нет. Сделать так, чтобы на нем что-нибудь росло! Пустые мечты? В 1847 году друг Дарвина, ботаник Джон Гукер, убедил правительство отправить на Вознесение корабли с саженцами: деревья должны были задерживать дождевую воду, уменьшить испарение и создать плодородную почву. Год за годом Англия везла туда растения со всего света — одни погибали, иные прижились. К концу 1870-х годов остров зарос эвкалиптами, бананами, появились насекомые и птицы, климат стал влажным и мягким. Искусственно созданная экосистема оказалась жизнеспособной — природе на такое нужны миллионы лет…

На Вознесении Чарлз получил письмо от сестер, в котором сообщалось, что Седжвик приезжал к отцу расхваливать сына, отец вне себя от счастья и уже понял, что быть сыну ученым. А Генсло пророчил, что его ученик «займет место среди великих мужей науки». «Прочитав это, я бегом взобрался на скалы, и породы звенели под моим молотком…» Экипаж рвался домой, но Фицрою пришло в голову, что он плохо сделал измерения в Бразилии. 1 августа были в Баии, за неделю все пересняли, повернули домой, но разыгралась буря, пришлось зайти в гавань Пернамбуко. Чарлз изнывал от нетерпения и ненавидел Бразилию. «Монахини — грязные старые ведьмы!» 19 августа покинули «ненавистную страну рабов», 31-го были на островах Зеленого Мыса, 20 сентября зашли на Азоры, хотели осмотреть действующий вулкан, но он не пожелал извергаться. 25 сентября — остров Святого Михаила, последняя остановка. Чарлз делал записи, вошедшие в заключительную главу «Путешествия»: морская болезнь — чепуха, опасностей нет (землетрясения, штормы, революции, пумы, ядовитые змеи — пустяки и дело житейское), так что всем начинающим натуралистам он рекомендует кругосветное плавание.