С потолка шкафчика тоже не капало. Алена разглядывала разводы то в туалете, то в кухне и думала о том, что никогда не станет их забеливать. Аленина бабушка всю жизнь хранила журнал «Крокодил», который забыл на подоконнике самый главный возлюбленный ее жизни. Алена будет свято хранить эти пятна на потолке. А еще она больше никогда не станет разводить цветы на балконе. Пустые ящики тоже будут напоминать ей о Петре... Или нет... Цветы все-таки лучше развести! Он опять что-нибудь уронит на них или прольет какой-нибудь растворитель, и тогда она сможет...

В следующие выходные Алену разбудил громкий стук непонятного происхождения. Она чертыхнулась и помянула недобрым словом соседей, которые опять взялись за свой паркет спозаранку. Им плевать, что люди за рабочую неделю не выспались! Алена бросила взгляд на будильник. Ну-у-у, конечно, не так уж чтобы сейчас был «спозаранок»... 10.30. Хотя в субботу каждый имеет право спать хоть до часу дня. Она неохотно вылезла из-под одеяла и вспомнила, что соседи закончили со своим паркетом еще в прошлом месяце. Значит, это разбушевалась Антонина Прокофьевна: опять привезла из деревни мясо и рубит его на балконе. Точно. Грохот раздается явно с улицы и, похоже, от соседей справа. Пойти, что ли, взглянуть эдак укоризненно?

Алена набросила халатик и вышла на свой балкон. На балконе Антонины Прокофьевны не было ни души. Колотили сверху. Алена подняла голову. Прямо ей в лицо посыпались опилки. Отфыркнувшись, как от воды, она перегнулась через перила и посмотрела на балкон Астахова. Часть его уже была обшита вагонкой. Видимо, работа идет уже не первый день. А Алена и не знала... Теперь хоть разводи цветы, хоть не разводи, результат один. С балкона, насмерть обшитого вагонкой, ничего на них не упадет.

Алена обессиленно опустилась на порожек балконной двери. Надо же, как серьезно Астахов от нее отгораживается. Еще бы колючей проволокой обнес свой балкон, чтобы она к нему со своего не залезла! И дверь в квартиру поставил бы бронированную! И секьюрити у входа! Чтобы уж никогда и ни за что... Дурак... Да разве ж она... Да она никогда не станет ему докучать. Она... Она возьмет да и выйдет замуж за Любимова! А что?! Это выход! Они обменяют свои однокомнатные квартиры на двухкомнатную в другом районе, и она даже думать забудет об Астахове. А уж Стасик напоминать не будет. Не в его интересах. Он уже давно понял, что за фрукт этот Петруха. А Стасик, он действительно верный, временем проверенный. Уродом его не назовешь. А плечи у него в два раза шире астаховских! Да она, Алена, будет за Любимовым как за каменной стеной! Именно! Астахов за какой-то там жалкой вагонкой, а Алена – за каменной стеной. Да!

– Ну так что, Алена? – прямо с утра в понедельник спросил ее Стасик Любимов. – Да или нет?!

– Стасик, ну что ты пристал как с ножом к горлу, – отмахнулась от него Алена. – Сказала же: подумаю!

– Так сколько же можно думать!

– Столько, сколько надо!

– И сколько же тебе надо?

– Откуда я знаю!

– Зато я знаю, что думать тебе об Астахове вообще больше нечего!

– А я и не думаю... – сказала Алена, которая только и делала, что думала о Петре и удивлялась тому, почему они с ним не встречаются, хотя живут в одном подъезде.

– Думаешь! Это видно! А думаешь ты зря, потому что он, похоже, со своей бывшей женой сошелся! – торжественно объявил сослуживец.

– Что значит «похоже, сошелся»? – непослушными губами спросила она. – Ты-то откуда знаешь?

– Видел их вместе! – очень радостно отрапортовал Стасик.

– Где?

– В сберкассе.

– И что они там делали?

– В очереди стояли.

– Может быть, случайно встретились...

– Черта с два! Он ее под локоток держал!

– Под локоток...

– Вот именно что под локоток! Вот так! – И Любимов с помощью Алениного локотка продемонстрировал, как это делал Астахов.

– Слушай, Стасик, а откуда ты знаешь, что она его жена? – хваталась за соломинку Алена. – Может быть, сестра?

– Какая еще сестра! – воскликнул Любимов и сатанински расхохотался. – Мне ли не знать Петрухину жену! Мы же все вместе в институте учились! В одной группе, между прочим! Они поженились сразу же на втором курсе, и мы, если хочешь знать, всей группой на их свадьбе три дня гуляли!

Да, все правильно... Любимов не сочиняет. Петр говорил, что они поженились совсем юными, еще в институте. Но, пожалуй, есть смысл задать еще один контрольный вопрос. Алена покусала губы и спросила:

– А дети у них есть?

– А как же! – радостно отозвался Стасик. – У них сразу и сын родился! Володькой назвали! Сейчас ему уж лет двадцать должно стукнуть... Или нет... Пожалуй, девятнадцать... – Любимов подсчитал в уме и с уверенностью сказал: – Точно! Девятнадцать.

У Алены похолодело в животе. Все так и есть. Стасик не врет. Но Астахов же говорил, что они с женой совершенно чужие люди... Впрочем, это стандартная фраза, которую говорят любовницам все без исключения мужья. Не стоило ее принимать всерьез. Алена облизнула вмиг пересохшие губы и зачем-то спросила:

– Она... ну... жена Астахова... она красивая?

– Разумеется, красивая! У нее все, знаешь ли, при всем! И тут, и тут, и там! – И Любимов очень выразительно показал растопыренными пальцами, где и что при всем у астаховской жены.

– Чего ж тогда ко мне клеишься, Любимов? – прошипела Алена. – У меня ж ни в одном из этих мест, которыми ты так восхищаешься, ничего даже не выпирает!

– Так я же не Астахов! Меня в тебе все устраивает!

Алена как раз собиралась вцепиться Стасику в глотку, когда к ним подошла их новая сотрудница, молоденькая Лерочка, у которой тоже все отовсюду выпирало, как и у жены Петра. Алене казалось, что Лерочка специально покупает себе одежду на два размера меньше, чем требовалось, чтобы блузочки еле сходились на пышной груди, а коротюсенькая юбчонка в облипку постоянно лезла вверх, обнажая крепкие тугие бедра.

– Ну так мы пошли... – сообщила им Лерочка, ослепительно улыбнулась Любимову, погрозила ему хорошеньким пальчиком с длинным ярким ноготком и сказала: – Станислав Львович! Не забудьте взять торт из холодильника и цветы с подоконника. Мы вам пару букетов оставим, а то все не унести.

Лерочка еще раз улыбнулась Любимову, да так широко, что Алена в сердцах пожелала ей, чтобы у нее треснуло лакированное личико. Видимо, скрыть свое отношение к Лерочке ей не удалось, потому что Стасик улыбнулся почти так же ослепительно, как их молоденькая сотрудница, и сказал Алене:

– Ага! Ревнуешь!!!

– Еще чего! – возмутилась она.

– Ревнуешь! – радостно повторил он. – Аж посинела вся! Да! Лерочка все те две недели, что у нас работает, постоянно делает мне авансы, и я последнее время подумываю, что, пожалуй, пора и откликнуться на ее недвусмысленные призывы!