Прикрыв за собой дверь, я тут же подбежала к заветному столу и принялась перерывать лежавшие там документы. При этом стараясь действовать так, чтоб после моего вмешательства они оставались на прежних местах — мало ли, вдруг у этого дракона очень хорошая память, и он в курсе, где какую бумажку оставил. Тогда их перетасовка однозначно вызовет у него подозрения, натолкнув на мысли, что здесь мог кто-то быть.

На столешнице ничего. Значит нужно искать в ящиках.

Сверившись с часами, я выдохнула и открыла верхний. В котором бумажка за бумажкой осторожно перерывала документы…

Черт, повезло! Кажется, это он.

Собравшись с силами, я вгрызлась глазами в листок, пытаясь выудить в нем те самые имена, которые должна буду запомнить…

А вот и они! Первое, второе, третье, четвертое, пятое… и шестое? То есть, их больше, чем Миб Спайд рассчитывал?

И тут я призадумалась. С одной стороны, утаить что-нибудь от профсоюза — опасно. Если они узнают, что я промолчала о чем-то важном, мне несдобровать. Но с другой стороны, я скорее поверю в то, что у Фредди Крюгера самые что ни на есть благие намерения, чем в то, что профсоюз такой белый, пушистый, добрый-идейный борец за справедливость, как они пытаются там для меня изобразить, параллельно угрожая моему ребенку. А значит подыгрывая им и в точности выполняя все то, что они мне приказывают, еще и перевыполняя план, я однозначно могу помочь этим засранцам провернуть что-нибудь очень нехорошее, и возможно «нехорошесть» будет даже глобальной.

Так что…

Не разумнее ли будет назвать им всего пять имен — максимум, на который они рассчитывают? А о последнем, «дополнительном», шестом имени, умолчать?

Размышляя об этом, я зазубрила имена, и уже клала бумаги обратно в ящик стола… как вдруг замерла, заметив там же, в том самом ящике, кое-что еще. Кое-что не менее занимательное, чем этот список.

Отчет коронера о вскрытии Элайзы Дей: молодой рыженькой фейри, найденной накануне на территории давно заброшенного замка, в декоративном пруду, поросшем дикими розами. Уже постфактум я осознала, что взяла его в руки и жадно читаю, словно провалившись во временную воронку.

Она плавала у берега, под ивой, возле камышей, присыпанная цветами, росшими рядом с прудом. В легком белом платье и коротких белых перчатках. Очаровывающая своей застывшей во времени красотой, словно Офелия Джона Милле.

Но стоило мне вчитаться в сам отчет, и наваждение от фотографии с места преступления почти полностью слетело. Потому что написанное казалось слишком… странным.

В былые времена, прежде чем забеременеть… прежде, чем парень полностью вытеснил из моей жизни друзей, желая меня приватизировать… В те деньки я, тогда еще увлеченный своей работой полицейский, частенько любила играть в настолки по выходным вместе с компанией, в которую так же входила Зоя, наша судмедэксперт. Которая, как у них это часто бывает, была очень увлечена своей работой. Увлечена настолько, что люди с не очень крепкой психикой в той компании, как ни странно, не задерживались.

И от Зои я тогда много чего наслушалась об особенностях вскрытия трупов и всяческих прелестях судебной криминалистики. В том числе она немало рассказывала о том, как коронер определяет характер смерти утопленника.

По сути, оных можно разделить на три типа:

Первый — это когда человек, оказавшись в воде, не выдерживает и делает глубокий вдох, тем самым наполняя свои легкие водой. Тогда, соответственно, при вскрытии фиксируются «мокрые» легкие.

Второй — когда утопленник до последнего задерживает дыхание, пока не потеряет сознание. В результате чего наступала смерть от асфиксии. Тогда, соответственно, легкие «сухие», а так же имели место характерные изменения, плюс патологоанатом находил у покойника все типичные признаки смерти от удушья.

И третий — когда человек умирал из-за остановки сердца от того, что падал в воду. Что бывало довольно редко и только в случаях, когда у погибшего имелись проблемы с сердцем.

Но вот с Элайзой все было сложнее. Потому что, если верить этому отчету, ни один из этих трех вариантов не имел место с ней! Здоровое сердце, «сухие» легкие, никаких признаков смерти от асфиксии. То есть, эта девушка, найденная в пруду, по сути-то и не была утопленницей.

Только вот самое интересное состояло в том, по какой же причине она умерла. Потому что этой причины… не было! Сколько коронер ни возился с ее телом, сколько ни проводилось химических анализов, они ничего не дали. Никаких повреждений, веществ, чего угодно, что могло бы послужить причиной смерти! Напоследок тело и образцы обследовал редкий зверь под названием «маг», коих в этом мире, из «коренных» рас, всего было не более сотни. И даже он ничего не нашел!

Поэтому… пускай прессе, чтоб не лезли куда не нужно, и сказали просто: девушка утонула. Но в действительности причина, по которой она умерла, оставалась для следствия загадкой.

Пораженная, я пялилась в документы… как вдруг спохватилась, посмотрев на часы, и в ужасе принялась класть все на свои места, закрывать ящик стола и со всех ног бежать к двери. Потому что Питер должен был вот-вот вернуться! Еще и, вероятно, в компании Мэри Голд.

Руки неистово дрожали, когда я, поворачивая дверную ручку, выскользнула из кабинета, тут же закрывая за собой дверь…

И как раз в тот момент, когда держась за ручку, обернулась, со стороны лестницы вынырнул Питер!

— Нина? — нахмурившись, протянул дракон, быстрым шагом приближаясь ко мне. — Что вы здесь делаете?

— Ничего особенного. Просто хотела подойти к вам, думала, вы в кабинете. Но смотрю — вас там нет… — сбиваясь, начала нести я первое, что пришло в голову.

— Да неужели? — недоверчиво проговорил мужчина, подойдя ко мне вплотную. — И о чем же вы хотели поговорить?

Вжавшись спиной в стену, я вздрогнула от взгляда дракона, грозно нависшего надо мной. Сердце билось так громко, что мне казалось, сейчас он слышит его учащенный стук. Более того, что способен просто в этот момент схватить меня, выдрать это сердце из моей груди, и даже не съесть, а жестоко растоптать!

Не верит в то, что я сказала? Естественно, это ведь выглядит странно! А мои слова пока звучат не особо убедительно.

— Так что вы хотели мне сказать, Нина? Я вас внимательно слушаю, — медленно проговорил он, приблизив свое лицо к моему, и глядя мне в глаза буквально с расстояния считанных сантиметров.

— Я хотела… извиниться, — ляпнула я первое, на что хватило фантазии.

— Извиниться? — удивленно вздернул бровь Питер.

— Недавно я позволила себе грубость по отношении к вам. Устроила истерику, повышала голос. Хотя по сути вы правы. Вы не только дали мне работу с проживанием, но еще и обеспечили всем необходимым моего сына, даже не вычитая эти вещи из моей зарплаты. Так что да, вы вправе требовать с меня намного больше, чем с Франчески.

— Тем не менее, я тоже перегибал палку, и не подбирал выражения, что было весьма грубо с моей стороны. Разговаривал с вами, будто с какой-то легкомысленной гулящей девкой, которая не разбираясь в своих связях, родила случайного ребенка. Хотя чтобы понять, насколько эти суждения были ошибочны, достаточно было лишь немного побеседовать с вашей напарницей, — неожиданно сказал мужчина, и от его слов я была шокирована настолько, что выкатила глаза, словно глубинный краб.