– Вы опоздали, – сказал он, бросив небрежный взгляд на часы. – Я ведь точно указал – ровно в полночь. А сейчас три минуты первого.

– Опоздала? – повторила она с яростью в голосе. – Три минуты или три часа, Клер не собирается приходить сюда.

Виктория сделала шаг к нему, вышла из тени и оказалась в пучке лунного света, струящегося из окна. Волосы У нее были распущены, они мягкими волнами ложились на плечи и как будто светились. Ему страстно захотелось запустить в них пальцы, ощутить их шелковую мягкость. Ее грудь под капотом высоко поднималась и опускалась, вызывая желание взять ее в ладони, наклониться и ртом ощутить ее пышность.

– Жаль разочаровывать вас, милорд, но ваш план обольщения провалился. Клер благополучно пребывает в своей комнате.

Корд встал с кровати и подошел к ней – лев к своей жертве.

– Как и предполагалось.

– Что вы хотите сказать? Вы прислали Клер записку. Вы хотели, чтобы она пришла. Вы собрались соблазнить ее. Вы…

– Вы ошибаетесь, прекрасная Виктория. Я просил ее прийти, потому что знал: вы не позволите ей этого, вместо нее придете вы. – Он приблизился к ней, положил руки ей на плечи, чувствуя, как по ее телу пробежала волна напряжения. Медленно-медленно он притянул ее к себе. – Я хочу вас, Виктория. Так было почти с самого начала. – И он поцеловал ее.

Когда его губы мягко коснулись ее губ, Тори задохнулась. На несколько мгновений она замерла, ощущая, как тепло разливается по телу, едва сознавая, что сильное тело мужчины вжимается в нее. Затем Тори вспомнила, почему она здесь, вспомнила, что граф в действительности хотел видеть Клер. Тори уперлась руками в его грудь, отвернула лицо и с силой оттолкнула графа, сумев освободиться.

– Вы лжете! – Она тяжело дышала. Ей хотелось думать, что от гнева. – Вы говорите так, потому что здесь я, а не Клер. – Она отступила назад. – Вы… вы готовы уложить в постель любую женщину, оказавшуюся в вашей спальне.

Граф покачал головой, осторожно наступая на нее, в то время как она шаг за шагом отступала. Наконец ее плечи коснулись стены, и ей больше было некуда отступать.

– Вы в самом деле не верите в это? Мы с вами играли в игру, вы и я. Вы были желанным призом, не Клер.

– Этого не может быть. Мужчины всегда жаждут внимания Клер.

– Клер ребенок, не важно, сколько ей лет. Вы, Виктория, женщина. – Он пронзил ее своим львиным взглядом, поймал за подбородок и удерживал так, что она не могла отвести глаза. – В глубине души вы знаете, что мне нужны вы, а не Клер.

Глядя в жаркие, карие с золотом глаза, она сглотнула, борясь с предательской дрожью. Той ночью, когда граф пришел в ее комнату, он смотрел на нее так же. Он целовал ее в кабинете. И он ведь намекал, что хотел бы сделать ее своей любовницей – Боже мой, она поверила, что он говорит правду.

Граф приподнял ее подбородок, наклонился и поймал губы. Это был легкий, усыпляющий поцелуй, мягкий, с каждым прикосновением все более убеждающий. Он целовал уголки ее рта, прижимал губы к шее.

– Если вы говорите правду, – шепнула она, – почему вы… почему не прислали записку мне?

Она почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.

– Разве вы пришли бы?

– Нет.

– Я так и подумал. – И он поцеловал ее снова.

Руки Тори легли ему на грудь – трепещущие руки на его рубашке. Боже мой, как хорошо: эти мягкие и горячие поцелуи, его губы и твердые, и мягкие одновременно, ласкающие и требовательные.

– Открой их для меня, – шепнул он, трогая ее губы языком, отчего теплая дрожь пробегала по коже. Он крепче прижался к ее губам, и от наслаждения у нее ослабли ноги. Ее руки обвились вокруг его шеи, а он притянул ее к себе так, чтобы было удобнее; его поцелуи становились все чувственнее, он наслаждался и давал ей почувствовать наслаждение.

Тори дрожала.

Она знала, что ей следует остановить его. Он граф Брант, повеса и распутник, человек, который погубит ее, если она позволит ему продолжать. Он не думает о ней. Он просто хочет удовлетворить свою похоть. И все же с той ночи, когда он ворвался к ней, она ощущала потребность в нем.

И эта потребность выходила наружу, пробуждалась с каждым движением его языка, усилилась, когда его руки легли ей на грудь и стали поглаживать, посылая легкие волны тепла, доводя ее до изнеможения. Ее ноги дрожали. Он целовал ее шею, а его руки распахнули синий капот, скользнули внутрь, легли на груди, прикрытые только тонкой тканью ночной рубашки.

– Боже, я хочу тебя, – сказал он, потянув за кончики бантика у ее горла и просовывая руку, чтобы ласкать обнаженную грудь. У Тори пересохло во рту. Она не могла проглотить комок в горле. Ей хотелось узнать, куда заводит весь этот жар, хотелось, чтобы он трогал ее, целовал ее везде. Он воплощал самые необузданные мечты, самые смелые эротические фантазии. Она знала это за собой, знала, что она не такая, как Клер, что она страстная женщина. И что она страстно хочет графа Бранта.

Тори покачала головой, попыталась отстраниться. Граф легко удержал ее.

– Не говорите нет. Позвольте мне позаботиться о вас. У вас будет лучшая жизнь. И вы сможете позаботиться о Клер. У вас обеих будет все, что вы пожелаете.

Он так прямо и сказал это. Он хотел, чтобы она стала его любовницей. Ему не нужна была Клер, он хотел ее, Викторию, земную Викторию, не прекрасную Клер. От этого голова шла кругом. Если подумать о том, что ждало ее впереди, о влечении, которое она испытывала к нему, это было совсем неплохое предложение.

Но Тори просто не могла согласиться.

Она удивилась, почувствовав, что по щекам у нее текут слезы. Тряся головой, она слегка отодвинулась и заставила себя посмотреть вверх, в греховное и прекрасное лицо графа.

– Я не могу. Как это ни безнравственно, я бы хотела этого, но… – Она еще раз потрясла головой. – Я просто не могу пойти на это.

Он осторожно провел пальцем по ее щеке.

– Вы уверены? Для тех мужчин и женщин, которые нуждаются друг в друге, это не так уж безнравственно, и вам следует подумать о Клер. У вас обеих появилось бы будущее.

Клер. Тори почувствовала себя виноватой. Она должна пойти на это ради Клер.

Но может быть, она просто ищет оправдания?

В любом случае она не может отступиться от принципов. Конечно, нельзя забывать о краже и попытке убийства отчима. Внезапно ей захотелось все рассказать, броситься в его объятия и умолять о помощи.

Она не могла рисковать.

– Совершенно уверена, милорд.

Он очень осторожно наклонился и поцеловал ее в мокрые щеки.

– Может быть, через какое-то время вы передумаете.

Тори отступила от него и постаралась успокоить дыхание, хотя больше всего на свете хотела бы позволить ему Целовать себя снова и снова, позволить ему любить себя.