Подруга встревоженно на меня посмотрела, но выполнила его просьбу, больше походившую на приказ. Кристоф дождался, пока она покинет комнату, и плотно закрыл дверь.

– А теперь я желаю знать подробности, – он подошел ко мне ближе и навис, сложив руки. Нахмуренные брови сошлись на переносице, а глаза требовали ответа. – Где вы были?

– Думаю, вы и сами знаете, – я без страха смотрела ему в глаза. – Разве Тирра вам ничего не передала?

– Я хочу лично услышать это от вас, – он еще никогда не разговаривал со мной так холодно.

– В столице, – произнесла, с трудом сдерживая раздражение.

– Что вы там делали? – полетел очередной требовательный вопрос.

– Вашего начальника прокляли во время брачной церемонии. Этот болван снял амулет! – выпалила я со злостью, пропустив его вопрос мимо ушей. – Чем он думал? Чем?! – казалось, моя боль решила выйти наружу. Кристоф побледнел и на несколько мгновений заостренные черты лица разгладились, однако он быстро пришел в себя.

– Полегче с выражениями, – предостерег он меня. – Еще раз спрашиваю – что ВЫ там делали? – вопрос, как пощечина, заставил прийти в себя.

– Вы в чем-то меня подозреваете? – больно, как же больно было думать об этом. – Если да, можете проверить, участвовала я в заговоре или нет.

– Вы прекрасно знаете, что это в состоянии сделать лишь великий инквизитор. Ведьмы вашего уровня спокойно обходят наш дар. Только он способен понять – причинили вы кому-то вред или нет.

– Господин Ломьер, я все дни была у вас на виду! – начала я защищаться, но инквизитор меня перебил.

– В вашем распоряжении были ночи, которые, похоже, проводили без сна. Думаете, я не заметил синяки у вас под глазами и свет, горящий в спальне практически до самого рассвета? – он разозлился.

– Вы за мной следили?!

Он оставил мой вопрос без ответа. Хотя из сказанного им и так можно было все понять. Но зачем?!

– Причинили вы кому-нибудь вред или нет – установит великий инквизитор. В любом случае, вы нарушили правила, и я обязан доложить об этом в Управление. Пусть господин Лонгинистер сам принимает дальнейшее решение.

– Почему вы не помогли ему? Почему сидели сложа руки?! – эмоции взяли надо мной верх.

– Все порталы были перекрыты. Видимо, боялись проникновения через них. Мне не удалось попасть в столицу. Надеюсь, понимаете, что вам нельзя покидать селение, пока не получите на то разрешение, – он направился к двери, но, взявшись за ручку, обернулся. – И не пытайтесь бежать, будет только хуже.

«Неужели ты не видишь, что у меня творится сейчас на душе? Зачем ты так со мной?», – мысленно обратилась к нему. И тут с Кристофа слетела маска, которой он все это время прикрывался. Инквизитор с грохотом закрыл дверь и быстрым шагом пересек разделяющее нас расстояние.

– Зачем ты туда полетела?

– Я хотела помочь! – сорвалась на крик.

– С чего такие порывы? Что тобой движет, ведьма?! – он тоже повысил голос. – Пойти против своих? Нарушить негласные правила? Зачем ты это сделала?! – Кристоф схватил меня за плечи и пристально заглянул в глаза. – Отвечай!

– Да потому что я люблю его! – вырвалось у меня признание. Я сказала… и мгновение застыло. Сердце учащенно забилось, обливаясь кровью вместе с рвущимися наружу слезами. Грудь вздымалась от частого дыхания. Мы стояли и смотрели друг на друга, я – с болью, а он… неверием. – Я правда пыталась ему помочь, – прошептала, едва шевеля губами. Образ инквизитора начал расплываться перед глазами, и я моргнула, пытаясь прогнать пелену. Он молчал. – Проклятье можно было остановить, но… мне не позволили, понимаешь? – с мольбой посмотрела на него, надеясь, что он поймет. Хоть раз в жизни кто-нибудь кроме сестры должен был меня понять! А Кристоф молчал. Стоял и молчал! – Ты мне не веришь… – безжизненно заключила я и вырвалась из его рук. Тело пробила запоздалая дрожь, ноги наполнились слабостью. Я медленно подошла к кровати и закрыла лицо руками. – Оставь меня.

Слезы – это слабость, а проявлять слабость перед инквизитором не позволительно. Душа же разрывалась на маленькие кусочки. Хотелось выплакаться…

«Элан… Как бы я хотела тебе помочь! Забрать проклятье себе…».

Позади раздались громкие шаги, и Кристоф прижал меня к груди, крепко обнимая. Я мертвой хваткой вцепилась в его рубашку, словно маленький котенок, забравшийся на дерево, и, не переставая, шептала: «Я не успела… Не успела…». Кристоф гладил по волосам в успокаивающем жесте до тех пор, пока я не расслабилась, выплеснув все эмоции наружу. По телу разливались приятные волны тепла.

– Ты знаешь, что это было за проклятье? – инквизитор разрушил тишину и покой. В его объятиях было так хорошо и уютно.

– У меня есть предположения, но точно сказать не могу. На расстоянии сложно определить, да и я не специалист в этом. Возможно, если бы увидела ее печать…

«О таком даже и мечтать не стоит. Кто мне позволит вблизи рассмотреть след, оставленный черной магией?», – тут же приструнила себя.

– Тебе нужно хорошенько поесть и выспаться. Все равно пока ничего не известно. Как только что-нибудь выясню, немедленно сообщу, – его голос был мягким, ласкал слух. – Доброй ночи!

Я неохотно оторвалась от Кристофа и проводила благодарным взглядом. Ему очень быстро удалось успокоить меня. Вероятно, тут не обошлось без светлой магии.

Стерев со щек мокрые дорожки от слез, вышла из комнаты. На кухне меня ждала взволнованная Тирра. Мне предстояло объясниться с ней и рассказать обо всем, что случилось на площади.

* * *

Темнота и холод давили на меня невыносимым грузом. Казалось, я попал в темницу, наподобие той, что находилась на окраине империи и предназначалась для черных магов, и выбраться из нее мне было не суждено. Я кричал, звал на помощь, но в ответ – тишина, словно остался один на всей земле. Куда бы не тыкался, везде ждал тупик. Со временем не только холод сковал тело, но и страх.

Я сделал бесчисленное количество попыток выбраться из ловушки, и в тот момент, когда начал терять веру на спасение, услышал отчаянный смутно знакомый женский крик:

– Элан! Элан!

Голос звал меня из последних сил. Хоть он и доносился словно сквозь толщу воды, я посчитал это знаком и пошел на него. Двигался медленно, наощупь, словно слепой, обдирая в кровь локти и колени. Тьма давила со всех сторон, навевала неуверенность, однако и сердцем, и душой верил – впереди ждет спасение.

Через какое-то время стало значительно светлее. Темнота сменилась серыми сумерками, и вскоре видимость улучшилась. Когда до свободы оставались считанные шаги, сердце пронзила нестерпимая боль. Острые, как бритва, когти раздирали его изнутри. Я кричал, но с моих губ не слетело ни единого звука.

Понадобилось время, чтобы стихла боль. Когда она прошла, я почувствовал приятное тепло. Облегченно выдохнув, открыл глаза навстречу тусклому свету.