свой долг он видел не столько в организации богослужений, сколько в духовном утешении их. Близилась Пасха, и, похоже, пленным предстояло провести ее только в обществе католических миссионеров.

24 марта / 6 апреля 1904 г. к о. Николаю явился французский переводчик Mr. Andre с письмом от французского министра, Mr. Harmand’a, в котором говорилось, что он получил от русского посланника в Париже телеграмму для передачи о. Николаю о том, что Николай II повелевает снабдить пленных матросов иконами, книгами и всем, что необходимо для исполнения религиозных обрядов[233]. О. Николай собрался лично отвезти раненым необходимые предметы, однако путешествие не состоялось – в субботу, 27 марта / 9 апреля 1904 г., Mr. Andre дал ему знать, что министр иностранных дел Японии барон Комура «не пускает»[234] о. Николая в Мацуяма, потому что это опасно.

Подошла Пасха, но лишь в понедельник Светлой Седмицы о. Николай смог собрать и отправить (через французского консула) посылку в Мацуяма. Выехать к военнопленным не удалось, но посылка, хотя и с опозданием, до них дошла.

Пленных в Мацуяма весной 1904 г. было относительно немного, и правительство Японии стремилось соблюдать в отношении к ним все правовые нормы, предписываемые международными конвенциями. В начале апреля министр иностранных дел Японии барон Комура выразил желание «выписать из России священника для русских пленных»[235]. По мнению о. Николая, для служения у пленных вполне подходил о. Сергий (Глебов), священник русского посольства[236]. Сам же о. Николай изъявил желание исправлять религиозные потребности для пленных, которых планировалось разместить в Токио. Решение вопроса как-то затягивалось, и о. Николай через французского посланника направляет письма в Министерство иностранных дел и к пленным в Мацуяма и Такахама, предлагая послать для окормления русских «японского священника, несколько знающего по-русски для совершения богослужений, к их религиозному утешению»[237].

Видимо, все еще надеясь, что министерство разрешит прислать русского священника, и сомневаясь, что японец справится с возлагаемой на него задачей, о. Николай просил «пленных видеть в нем не представителя враждебной <…> нации, а служителя Богу» и по возможности помогать ему в исполнении обязанностей[238].

Японские православные христиане, в свою очередь, тоже обратились в Министерство иностранных дел, изъявив готовность направить священника к русским военнопленным за свой счет. Для себя о. Николай лишь обмолвился о желании японских священников обратиться к правительству относительно этого, не приветствуя и не осуждая эту инициативу. Естественно, его заботило, кто же в конце концов будет окормлять пленных, и когда к нему обратились относительно возможной кандидатуры, он дал ответ, предложив для этой цели о. Сергия (Судзуки), который в начале войны служил в Осака, а прежде – в Кобэ у русского консула, и знал русский язык. 12/25 мая 1904 г., хотя разрешение министерства и не было еще дано, о. Сергий прибыл в Токио.

18/31 мая 1904 г. разрешение министерства было получено. «Предложение министра иностранных дел попросить русского священника для них (военнопленных. – Л.Ж.) из России устранено»[239]. Главная идея министерства состояла в том, что удовлетворение религиозных нужд русских военнопленных должно быть делом японских христиан.

Как нельзя более уместной в этой связи оказалась инициатива, с которой выступили в конце апреля – начале мая православные японцы – создать общество «духовного утешения» военнопленных. 7 мая 1904 г. устав этого общества, гласивший: «1) Цель общества – удовлетворять духовным нуждам военнопленных, согласно христианской гуманности. 2) Для осуществления этой цели товарищество поручает известным священникам из японцев, знающим русский язык, отправиться в места содержания военнопленных, совершать для них богослужения и таинства и отправлять требы для больных, раненых и в случае их смерти. 3) Членами товарищества состоят все православные японцы без различия пола. Они обязаны делать известный ежемесячный взнос. 4) Все те, кто одобряет идею и цель товарищества и, так или иначе, оказывает ему содействие или предлагает денежные пожертвования, принимаются в число членов товарищества, без различия наций и вероисповедания. 5) По окончании войны товарищество постарается ознакомить русское правительство и народ со всем, что касается его возникновения, предприятий и деятельности, составит для этого подробное описание его деяний»[240], – был утвержден японским правительством.

В исторической литературе по-разному трактуется вопрос взаимоотношений о. Николая и «Общества духовного утешения военнопленных». Некоторые утверждают, что о. Николай был против создания этой организации, другие считают, что общество было создано по его инициативе. Разница оценок отношения о. Николая к обществу вполне понятна.

Первоначально японские священники действовали, повинуясь очевидно, и порыву сострадания, но и отвечая ожиданиям своего министерства. В принципе в тот момент заявленная ими цель была вполне достижима. На 1904 г. в Японии имелись 28 священников, 8 диаконов, 12 причетников и 151 катехизатор[241]. Если учесть, что наш военный священник окормлял приблизительно 2000 человек, то Японская православная церковь довольно долгое время могла обходиться собственными силами. Вот только русского языка некоторые священники совсем не знали.

Служение у военнопленных, помимо христианского долга, стало бы проявлением высокого патриотизма по отношению к собственной родине и, кроме того, давало бы довольно ощутимую прибавку к небольшому жалованию, которая выплачивала своим священникам миссия. Интересно, что общество с самого начала ставило перед собой целью не только организацию богослужения и выполнение религиозных обрядов, но и духовное утешение военнопленных.

О. Николай не мог не оценить этот благородный порыв. Однако вскоре стало очевидно, что, собираясь и изъявляя желание отчислять средства на содержание священника для военнопленных, члены общества не торопятся расставаться с собственными деньгами. Напротив, они даже претендовали на то, что о. Николай будет возмещать их расходы из получаемых на адрес миссии пожертвований. Так, большой скандал из-за денег вышел в марте 1905 г.[242], а в конце апреля 1905 г., когда миссией были получены 2000 иен от американцев на нужды военнопленных, члены общества просили выдать им из этой суммы 1850 иен[243].

В разъездах по местам размещения пленных секретаря общества о. Василия (Ямада) о. Николай большой пользы не видел, да и на это приходилось давать деньги миссии[244]. Зато неоднократно возникали споры по вопросу увеличения количества священников, направляемых к военнопленным. Не оправдались и надежды на то, что общество станет посредником между миссией и правительством Японии в вопросах окормления военнопленных.

Отказ министерства разрешить служение для военнопленных русскому священнику заставляет о. Николая начать готовить для этой миссии японских священников.

Наскоро обучив о. Сергея (Судзуки) «отправлять различные богослужения по-славянски»[245], о. Николай собрал для него славянские богослужебные книги, утварь, облачения, снабдил «всем, до