— У тебя похмелье. Ты всю ночь пил водку с лимоном.

— Прошу прощения за хорошо проведенное время. Тебе бы тоже не мешало попробовать.

— Да пошел ты! Мне нужно ехать.

— Что? Ты не можешь оставить меня в этом доме на целый день. Я словно сел на мель неизвестно где. Здесь нет еды. Просто подожди 10 минут!

— Я поехала. Я устала от тебя.

— Почему?

— Потому что ты один хочешь быть на Ибице. А моя работа — это то, что держит нас здесь. Поэтому мы и живем на этой вилле.

— Ты работаешь шесть дней в неделю. Двенадцать часов в день. Они тебя эксплуатируют. Да они сами все еще в клубе, никого не будет в офисе до полудня. Тебя ценят только потому, что ты маньяк. Для них ты стараешься изо всех сил, а ко мне относишься, как к дерьму.

— Пока, Мэтт.

— Да перестань, неужели ты и правда собралась ехать?

— Ты просто эгоистичный говнюк.

— Ладно, я собираюсь… черт побери.

Однако ссоры — это лишь то, что лежит на поверхности. С приливом вода всегда спокойна. Это же было справедливо и для нас. Ругаясь, мы понимали, что ссоры серьезно не отразятся на наших отношениях. Когда вы можете быть самим собой рядом с другим человеком, вы выставляете свое недовольство наружу. На Ибице я так и делал. Счастлив я не был, поэтому часть моей личности вела себя следующим образом: когда мне было плохо, я пытался утонуть в удовольствиях.

Другими словами, я находился в отрицании, полностью отвергая факт того, что был несчастным, даже когда чувствовал раздражение и страдал от похмелья.

Однако ни разу не было такого, чтобы я сказал или почувствовал, что больше не люблю Андреа. Я любил ее всем своим существом. Это была дружба-любовь и любовь-любовь, филия и эрос. Хотя крепкая дружба-любовь всегда оказывается важнее. Когда меня охватила депрессия, Андреа всегда была рядом. Она была добра и строга тогда, когда это было нужно.

Моя девушка была человеком, с которым я всегда мог поговорить и которому я был готов рассказать все. Быть с ней означало находиться с внешней версией самого себя.

Силу и ярость, которые раньше проявлялись только в ссорах, теперь Андреа использовала, чтобы помочь мне. Она сопровождала меня на приемы к врачам, советовала звонить по телефонам доверия, перевезла нас в новый дом, убеждала меня писать и читать. Она зарабатывала деньги для нас обоих. Андреа подарила нам время и взяла на себя всю организацию моей жизни.

Андреа заполнила пустоты, которые остались после тревоги и темноты. Она была моим соратником по духу, спутницей жизни. Моей второй половиной в буквальном смысле этого слова. Андреа, словно жена солдата, ждала меня, пока я отсутствовал сам в себе.

1. Знать, что вы нужны ему, даже если кажется, что это не так.

2. Слушать.

3. Никогда не говорить «возьми себя в руки» или «взбодрись», если только вы не собираетесь дать детальный инструктаж. (Жесткая любовь не срабатывает. Старой доброй «любви» достаточно.)

4. Помните, что это заболевание. Больной может говорить то, что на самом деле не имеет в виду.

5. Ставьте себя на место больного. Главное, поймите следующее: то, что кажется простым для вас, например поход в магазин, может быть невыносимым испытанием для человека, находящегося в депрессии.

6. Не принимайте депрессию на свой счет, относитесь к ней как к гриппу, синдрому хронической усталости или артриту. Это не ваша вина.

7. Будьте терпеливы. Поймите, что легко не будет. У депрессии есть взлеты и падения. Она не бывает стабильной. Не стоит считать чей-то хороший/плохой поступок доказательством выздоровления/ухудшения. Приготовьтесь к долгому пути.

8. Спрашивайте, чем вы можете помочь. Главное, что вы можете сделать, — это просто быть рядом.

9. Облегчайте жизненное/рабочее давление, если это возможно.

10. Постарайтесь сделать так, чтобы страдающий депрессией не чувствовал себя еще более странным, чем сейчас. Три дня пролежал на диване? Не открывал занавески? Плакал, принимая трудное решение о том, какую пару носков надеть? Ну и что. Не страшно. Стандартов нормального не существует. Понятие нормы субъективно. На этой планете есть семь миллиардов вариаций нормального.

Он настал. Момент, которого я так долго ждал. Когда-то в апреле 2000 года. На самом деле о нем и написать-то особо нечего. Но в этом и весь смысл. Это был момент пустоты и забытья. Десять секунд бодрствования без мыслей о депрессии и тревожности. Я думал о работе, о том, как попытаться опубликовать статью в газете. Это была не радостная мысль, но нейтральная, словно разрыв в тучах, знак того, что солнце все еще здесь.

Этот момент продлился недолго, но когда тучи снова сгустились, у меня появилась надежда. Наступит время, когда эти безболезненные секунды станут минутами, часами и, может быть, даже днями.

• У меня звенело в ушах.

• Ожег руку о раскаленную духовку, и мне пришлось ходить в странной пропитанной мазью перчатке целую неделю.

• Случайно засунул ногу в огонь.

• Потерял работу.

• Сломал палец на ноге.

• Влез в долги.

• Затопил наш красивый новый дом. На ремонт ушло 10 000 фунтов.

• Получил плохие отзывы на «Амазоне».

• Подхватил норовирус[20].

• Был подвергнут обрезанию в возрасте 11 лет.

• Мучился от боли в спине.

• На меня упала доска.

• Страдал от синдрома раздраженного кишечника.

• Находился на соседней улице от той, где произошла террористическая атака.

• Мучился от экземы.

• Переживал болезненные расставания.

• Работал на складе, где упаковывали капусту.

• Работал в медиапродажах (это не худший вариант).

• Съел испорченную креветку.

• Страдал трехдневными мигренями.

Сложно описать депрессию людям, которые никогда с ней не сталкивались.

Это то же самое, что рассказывать о жизни на Земле инопланетянину. Все ориентиры нерелевантны, приходится прибегать к метафорам.

Вы замурованы в туннеле.