Спускаюсь по ступеням, распахивая дверь парадной, и в глаза ударяет яркий солнечный свет. Но сегодня мне очень хочется, чтобы был ливень. Непроглядный. Стеной. 

Заворачиваю за угол к остановке и замираю. Дягилев. На какой-то спортивной тачке. От одного её вида чувствую тошноту. 

Сидит на капоте, что-то тыкая в телефоне. Иду мимо в надежде, что он не заметит. Глупо, конечно, но только что ему нужно? Это очередной развод? Доронин сейчас тоже где-то поблизости? В кустах караулит? 

- Стой, - спрыгивает на землю, - я к тебе, вообще-то, - оббегает вокруг.

Поднимаю голову. Дягилев стоит ко мне очень близко. Руки убраны в карманы, на лице самодовольная ухмылка и очень красные глаза. Будто он пьян, но явно чувствует себя королём, впрочем, дела мне до этого нет. Я хочу одного - чтобы он исчез. Он и его дружок. 

- Я спешу. 

- Я могу подвезти. 

- Не нуждаюсь. Дай пройти. 

- Не. Мы не договорили. 

- Я так не думаю. 

- Ты чего такая злая? 

- Слушай, - вздыхаю, - чего тебе надо, а? Мне вот это всё не интересно. Вы там с Дорониным что-то придумали, но у меня нет желания участвовать в вашем цирке. 

- Да стой ты, - сжимает мой локоть, причём сильно. 

- Отпусти. Мне больно, пусти, - дёргаюсь, ударяя его ладонью в грудь. 

Ослабляет захват. 

- Ты меня выслушаешь уже, наконец, или нет? 

- Нет. 

Отталкиваю его и бегу в сторону остановки. 

Как хорошо, что этот чокнутый не пошёл следом. Ловлю маршрутку и, сто раз оглянувшись, наконец уезжаю на учебу. Только вот ад преследования продолжается в универе. Дягилев не подходит. Но я чувствую его взгляд, и нет в нём больше беззаботности и шутливости. Нет, он смотрит на меня, как хищник на жертву. 

Весь день я словно на иголках, стараюсь не отлипать от Аньки и не встречаться с Дягилевым глазами. Только в перерыв замечаю его и Доронина на первом этаже. Они разговаривают, но по лицам видно, что разговор у них совсем далёк от миролюбивого. 

После учёбы Олёхина тащит меня к себе на работу. Собеседование я прохожу, что уже радует, но вот когда возвращаюсь домой после кофейни, работа в которой у меня в кармане, в подворотне путь мне преграждает Захар. 

Он без слов толкает меня в грудь, и я отлетаю к стенке дома, слегка ударяясь головой. Вижу его усмешку и стеклянные глаза. Не человеческие. Мутные, красные, звериные. Становится страшно. Это совершенно не смешно, и совсем не похоже на игру. Нет, это другое. Я чувствую волнение и страх. 

- Слушай, я же по-хорошему хотел, - берёт за руку, дёргая меня на себя. 

- Иначе что? 

Пытаюсь вырвать руку, и когда это получается, чуть не падаю на землю. 

- Сама напросилась. Ведь нормального общения у нас уже не выйдет, правда? А я не люблю проигрывать, - плюёт мне под ноги. 

Захар отходит в сторону и щёлкает пальцами. Так напоказ, киношно. И лучше мне задуматься, но я ещё не знаю, что так бывает. Так, как произойдёт через несколько минут. 

Я даже не поняла, как они здесь появились. Эти громилы. Два мордоворота в чёрных костюмах. Они подхватывают меня под руки, причиняя боль своим захватом. Хочу закричать, но мне зажимают рот и запихивают в подъехавшую машину. 

Страх парализует. Я просто не могу поверить, что это реально. Что всё это происходит со мной. Пытаюсь кричать, но чем громче я ору, тем больнее мне становится от их прикосновений. Страх превращается в панику. Меня запирают в этой тачке и куда-то везут. Стёкла тонированные, по обе стороны салона сидят громилы, и нет ни единого шанса на спасение. Ни одного! 

Зачем? Чего он хочет? Я же ничего не сделала! Я не обязана с ним общаться, слушать. Он не имеет права этого делать. Я не вещь, я человек, это уголовно наказуемо. Эти мысли в хаосе мечутся в голове до того момента, пока я наконец не понимаю, что ему плевать. Он делает то, что хочет. 

Ему плевать на моё мнение и желания. Он хочет от меня чего-то получить и идёт к этой цели, любыми путями. В машине тихо. Я слышу своё дыхание и ничего не говорю. А смысл? Меня никто не пожалеет. Они выполняют его приказ. 

Вскоре мы останавливаемся где-то за городом. Мне насильно завязывают глаза, и дальше я лишь считаю повороты, которые делает машина, но толку от этого ноль. Я не представляю, где я и кто мне сможет помочь. 

Всё это дико и кажется нескончаемым, но когда меня выталкивают из салона на улицу и я падаю на асфальт, быстро освобождая глаза, иномарка исчезает в неизвестном направлении, оставляя меня одну. 

Поднимаюсь на ноги, осматривая территорию. Лес какой-то. Сплошные ёлки, и ни души. Тишина, как на кладбище. Боже, он что, псих? Зачем меня сюда привезли? 

Не успеваю об этом подумать, как в глаза бьёт свет фар. Зажмуриваюсь, а мой мозг запускает флешбек. Я кричу, наверное, падаю. Мне кажется, что я горю. Чувствую, как обгорают мои ноги, как надуваются волдыри, как никто не спешит на помощь. Кажется, проходит вечность. Я мельком вижу Дягилева, очень размыто, как и горящее авто. Вижу ещё одну подъехавшую машину, и меня скручивает пополам. В попытке встать снова падаю на колени. Ползаю по земле, не в силах больше терпеть эту боль. 

А потом слышу настойчивый голос, постоянно повторяющий моё имя. Открываю глаза, понимая, что надо мной навис Доронин. 

Точнее, он держит меня, смотрит в мои глаза с явной злобой. 

Отталкиваю его от себя. Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Мне нужна таблетка. Ползу от него подальше, всё ещё не понимая, что реальность, а что воспоминания. Там горит наша машина, но если обернуться, то я вижу Доронинские ноги в брендовых кроссовках. Дурацких брендовых кроссовках. 

Он обхватывает мою талию, поднимая с земли, а мне больно. Неприятно, я хочу, чтобы он меня отпустил. Пусть он меня отпустит и даст таблетку. Захлёбываюсь слезами и своим криком. 

- Успокойся, - орёт, - перестань кричать. 

- Не трогай. Мне больно. Больно. Там огонь. 

- Какой огонь? Ты совсем поехала? 

Я понимаю, что реально, а что нет, лишь когда он запихивает меня в салон своей машины и выливает на голову бутылку воды. Чувствую, как капли стекают по лицу. Слышу стук зубов. Меня продолжает трясти, но я стараюсь сосредоточиться на реальности. На том, что я не там, что всё кончилось. Я жива, мне не больно. Всё хорошо. Да, всё хорошо. Выдыхаю. 

- Ты как? 

Убираю свои руки. Доронин сидит на корточках напротив меня. Машина очень низкая, поэтому он почти на одном со мной уровне. Смотрю в его лицо, сглатывая вставший в горле ком. 

- Что это было? 

- Ничего. 

- Серьёзно? Слушай, я ни черта не понял, но, может, к врачу?