Причем подобные «ритуалы» не ограничивались Львовом. В Коломые, например, украинцы заставили одного еврея встать на постамент поверженной статуи советского вождя, а других скандировать: «Сталин, ты дурак!»

Произошедшее 1 июля 1941 года объясняется и другим антропологическим термином — обряд перехода. Чтобы жители Львова могли перейти из испорченного большевиками в новое и «чистое» общество, они должны были доказать свои антисоветские убеждения конкретными действиями — убивая евреев или хотя бы издеваясь над ними, превращенными в козлов отпущения. «Искупление греха большевизма означало принесение в жертву еврея, который воплощал собой этот грех», — пишет историк Венди Лауэр[51].

В погроме участвовали все слои общества — не только бандиты, хулиганы и прочие деклассированные элементы, как утверждали впоследствии украинские активисты. Националисты, польские и украинские, священники, представители свободных профессий и крестьяне из окрестных деревень, старики и молодежь, чиновники и рабочие — издевательствам над евреями и грабежу отдали дань все. Многие выжившие свидетели вспоминают о польской речи погромщиков.

Свои люди — сочтемся

Итак, погром 1 июля 1941 года устраивал всех. Немцы запугали евреев, проведя акцию устрашения фактически чужими руками. Украинские националисты показали свою силу, а также преданность новым властям. Остальные горожане безнаказанно пограбили и поглумились. Едва ли можно сказать хоть слово в оправдание погрома. Пытаясь объяснить его местью горожан за бесчинства НКВД, украинские националисты словно забывают, что евреи тоже пострадали от советской власти, преследовавшей бундовцев, троцкистов и сионистов.

Но важно другое: нельзя забывать, что холокост был далеко не только срежиссированным нацистским руководством «комплексом мероприятий». В первые годы войны и оккупации на многих территориях Восточной Европы на евреев крайне активно охотились местные, и холокост развивался в русле сведения счетов с соседями. Но по мере движения на восток все менялось. Чем ближе к землям бывшей Российской империи продвигались нацисты, тем больше евреев погибало в организованных немцами акциях и меньше — в низовых бесчинствах. В Киеве не было своего погрома — зато был Бабий Яр[52].

Что почитать по теме:

Дюков А. Р. Ликвидация враждебного элемента: националистический террор и советские репрессии в Восточной Европе: избранные исследования. М., 2017.

Melamed V. Organized and unsolicited collaboration in the Holocaust: the multifaceted Ukrainian context // East European Jewish Affairs. 2007. Vol. 37. P. 217–248.

Shared History — Divided Memory: Jews and Others in Soviet Occupied Poland, 1939–1941 / Edited by Elazar Barkan, Elizabeth Cole, Kai Struve. Leipzig: Leipziger Universitatsverlag, 2007.

Golczewski F. Shades of Grey: Reflections on Jewish-Ukrainian and German-Ukrainian Relations in Galicia // The Shoah in Ukraine: History, Testimony, Memorialization / Edited by Ray Brandon and Wendy Lower. Bloomington: University of Indiana Press, 2009. P. 114–155.

3. Пунктуальные грабители: что хотел и что получил от Украины Третий рейх[53]

Зачем Гитлер напал на Советский Союз? Все больше историков считают это решение отчаянным тактическим шагом, реакцией на провал завоевания Англии и вступление США в войну (пока лишь на экономическом фронте). Только быстрое присвоение ресурсов СССР могло выровнять баланс в пользу стран «оси», и важнейшую роль тут играли богатства Украины. Что экономисты рейха ожидали получить от захваченных земель? Как оценивался их потенциал? Почему промышленные возможности Украины игнорировали до последнего года оккупации? Каким образом экономисты решали производственные проблемы в условиях войны и холокоста? Об этом размышляет историк Ким Христиан Примель (Берлинский университет имени Гумбольдта, Германия)[54].

Ресурсы для «битвы континентов»

Нередко забывают, что в 1941 году Германия решила взять силой то, что в значительном объеме получала от Сталина на льготных торговых условиях. После подписания пакта Молотова — Риббентропа СССР стал поставщиком сырья для Третьего рейха. Но этого оказалось мало: ресурсы всей Европы, от Швеции до Испании, не могли компенсировать блокаду морской торговли. Хромитовая руда ЮАР, молибден и хлопок США — всему этому срочно требовалось найти замену. Кроме того, фюрер, видимо, чувствовал себя в ловушке: его бездействие только усиливало Британию и США, наращивавших экономическую мощь. Неудивительно, что для грядущей «битвы континентов» Гитлер замыслил захватить единственный доступный ему материк — Евразию, чтобы выступить против англосаксов. Так в нападении на СССР сошлись три мотива: борьба с «иудео-большевизмом», деморализация Великобритании и спасение военной экономики рейха.

Любопытно, что реальные планы не соответствовали столь грандиозным замыслам. Одной из задач операции «Барбаросса» был выход на линию Архангельск — Астрахань, но с экономической точки зрения оставалось как минимум три неясных момента: ничего не говорилось о судьбе промышленности на предлагаемых к оккупации советских территориях, игнорировалась мощная индустрия в азиатской части СССР, промышленность же Урала планировалось просто бомбить (а не присоединять к рейху). Предполагалось, что сопротивление советских войск будет минимальным, а Украина (экономический центр СССР) даст все ресурсы — пшеницу, нефть и минералы — для нейтрализации англосаксонской блокады и полной победы.

Герберт Бакке

В вермахте и Минфине многие усомнились в целесообразности нападения на СССР: на войну со Сталиным требовалось больше ресурсов, чем рейх мог бы получить после победы, не говоря уж о закрытии транзитной торговли с Дальним Востоком. Примечательно, что один из скептиков, генерал Георг Томас (кстати, замышлявший заговор против фюрера еще с 1939 года), развернулся на 180 градусов, когда понял, что решение Гитлера окончательное и пересмотру не подлежит. Вместе с рейхсминистром продовольствия и сельского хозяйства Гербертом Бакке, автором печально известного «плана голода» (все украинское продовольствие вывозится в Германию, а миллионы зависящих от него жителей Центральной России должны умереть), Томас рассчитал объем минеральных ресурсов Украины — угля, железной руды, марганца — и уверял в их огромной пользе для завоевателей. Однако генерал разумно предусмотрел для себя лазейку (на случай если радужные экономические прогнозы не сбудутся): чтобы богатства Украины помогли рейху, необходимо завоевать их быстро, обезопасить от разрушений (со стороны отступающих советских войск) и, главное, дополнить ресурсами Урала и кавказской нефтью.

Кстати, о советской промышленности на Украине, о мощнейших индустриальных комплексах Харькова, Днепропетровска и Донбасса, дававших до двух третей советского чугуна и стали, в предвоенных планах нацистов не говорилось ни слова. Их интересовало только минеральное сырье и продовольствие. В докладе для созданного в июле 1941 года хозяйственного штаба «Восток» Томас отметил: «Не имеет смысла оставлять заводы на плаву, просто чтобы спасти местных жителей от безработицы. Мы не можем кормить людей, и у нас не хватает металла и угля».

Учет, контроль