Симон, аккуратно сложив платок, сунул его в руки вампирки.

— Я хочу защищать тебя, Эмма, так же, как ты сделала это в Парке Виктории. Но, если вдруг меня не окажется рядом… Пусть эта вещь останется у тебя. Я надеюсь, что она поможет тебе в трудную минуту.

Конни несколько мгновений смотрела то на платок, то на партнера, прежде чем дрогнувшим голосом произнести:

— Спенсер, только ты можешь подарить своему партнеру старую тряпку с чарами невидимости.

Заметив поникшие плечи Симона, вампирка поспешно добавила:

— Ну, прости, я неудачно пошутила. Вижу, эта вещь действительно дорога тебе. Я буду очень беречь ее, Симон, обещаю.

Спенсер неуверенно переминался с ноги на ногу. Эмма, заметив это, поняла, что тоже должна что-то сделать. Она поднялась, шагнула к партнеру и крепко обняла его.

Симон ощутил прикосновение шелковистых волос к щеке, и на мгновение ему показалось, что земля плывет под ногами. Он словно парил в воздухе, поднимаясь ввысь, в безмятежно-голубое чистое небо…

К сожалению, это продлилось недолго. Симон мягко провел ладонью по хрупкой спине Эммы, когда та вдруг втянула носом воздух и резко отшатнулась:

— Спенсер, почему от тебя пахнет любимыми духами Родани? Чем ты занимался, пока я валялась в больничной палате? Я же просила тебя держаться от Морис подальше!

Симон тяжело вздохнул. Небесная твердь снова превратилась в мерзлую осеннюю землю, а нежная девушка стала разгневанной вампиркой:

— Понимаешь, по пути к больничной палате я поскользнулся и упал. А Морис любезно помогла мне подняться, вот и все.

Эмма, спрятав платок в карман сумки, ревниво продолжила:

— Хочешь, чтобы я поверила, что ты падаешь на ровном месте? А Родани, разумеется, совершенно случайно оказалась рядом? Несмотря на раннее утро?

Повисло тягостное молчание. Симон уныло размышлял о том, почему в самый романтический момент всплыло имя Родани. Эмма с независимым видом ковыряла носком сапога мёрзлую землю, пытаясь хоть немного успокоиться.

Симон попытался вернуть разговор в мирное русло. Окинув взглядом осенний пейзаж, он вдруг вспомнил одно из любимых хокку Аниты (видимо, осень настроила на лирический лад):

— Осень…

Как много желтых листьев.

Я никогда еще не видел столько зеленых. (с)

Эмма улыбнулась уголками губ.

— Спенсер, что мне с тобой делать… Ладно, забыли. В следующий раз, когда упадешь, постарайся встать самостоятельно. Думаю, у тебя получится, — немного помедлив, вампирка добавила, — холодает. Нам пора возвращаться. Кстати, не забудь, Симон, что сегодня ты ночуешь у меня.

Ужинать решили в восемь вечера. Наличие слуг-гномов, приставленных к партнерам, имело свои положительные стороны. Например, когда ребятам хотелось побыть наедине, можно было перекусить, не покидая предоставленных им комнат.

Конни к началу ужина успела принять душ, переодеться и, со свойственной ей аккуратностью и привычкой хорошо выглядеть, повертеться у зеркала. Отражение порадовало Эмму. Несмотря на полученную рану и пребывание в больничной палате, под глазами не залегли тени, взгляд по-прежнему ясный. Разве что лицо бледновато. Немного подумав, она решила одеться «по-домашнему», выбрав жемчужно-серую рубашку со шнуровкой на груди и легкие, как перышко, серые брюки, свободно облегавшие ноги.

Как и следовало ожидать, гномы немного перестарались, создавая романтичную обстановку. На столе красовался букет астр.

«Хорошо, что не лилий», — хмыкнула Эмма.

Горели две свечи в серебряных подсвечниках, освещая тарелки, столовые приборы, принесенные с кухни, а также салат, лазанью, тыквенный сок в графине и ежедневное зелье для вампирки, помогающее забыть о животных инстинктах.

Эмма тихо вздохнула. Её мучила неопределенность собственных чувств: с одной стороны, она радовалась предстоящей встрече с партнером, с другой — вампирка боялась подпускать к себе человека слишком близко. Особенно, если этот человек — Симон Спенсер, который, казалось, и сам не знает, чего хочет.

Впрочем, Эмма не могла обвинять Симона в том, что тот держится с ней, то отстраненно, то несколько неуверенно. Желания Эммы сейчас тоже далеки от простых и ясных. Смертный, внезапно ставший партнером, непонятный, наивный, не имеющий понятия о традициях вампиров, порой, дико раздражающий… Доводов «против» их союза, гораздо больше, чем «за». Тем не менее, видеть Симона ежедневно после исчезновения родителей и Грейса, для Эммы стало необходимостью (и в этом существо внутри виновно только отчасти). Других, настолько важных людей или вампиров, у Конни сейчас просто нет…

Дверь тихо скрипнула. Симон вошел, неловко улыбнулся, поправил темные волосы (а, точнее, еще больше их взъерошил). Они сели за стол напротив друг друга. Спенсер, тихо пожелав собеседнице «приятного аппетита», принялся разрезать лазанью. Затем, положив себе в тарелку приличный кусок, начал рассматривать затейливый узор на ручке ножа.

Почему-то ему не хотелось смотреть Эмме в лицо. Симон боялся, что та все еще дуется на него за утреннюю встречу с Родани, и не знал, с чего начать разговор. Наконец, четверть часа спустя, парню надоела тягостная тишина. Когда Конни отодвинула от себя тарелку с оставшимся кусочком лазаньи, Симон решил, что самое время наладить контакт с вампиркой.

Спенсер ловко подхватил вилкой с тарелки Эммы кусочек лазаньи, быстро отправил его в рот, и запил тыквенным соком из чужого бокала.

Эмма сначала побледнела, потом поджала губы от такой наглости:

— Спенсер, тебе что, своей еды мало?!

Последовал невозмутимый ответ:

— Конни, ты разве не слышала о непрямых поцелуях?

Серые глаза распахнулись от удивления. Но Эмма быстро взяла себя в руки:

— Похоже, люди плохо питаются, и им приходиться подбирать крохи с чужих тарелок. А чтобы оправдать бестактность, придумывают всякую чушь.

— Сразу видно, Конни, что у тебя раньше не было никаких серьезных отношений, — почему-то обрадовался Симон.

Эмма совсем не аристократично скривилась:

— Не стоит верить сплетням, которые ходят по школе, — пробормотала она едва слышно и отвернулась.

После короткого диалога возникла пауза. Симон машинально постучал по столу, чтобы снова не воцарилась так раздражающая его тишина. Конни резко одернула партнера:

— Не стучи!

Симон с деланным равнодушием пожал плечами, но тут в поле его зрения попала музыкальная шкатулка. Та самая, которую Конни использовала во время вечеринки, чтобы привлечь внимание пары. Парень улыбнулся своим мыслям:

— Эмма, я тут подумал… В прошлый раз ты открыла шкатулку, чтобы создать видимость наших отношений. Но ты больше никогда не использовала ее, когда мы оставались наедине. Неужели, боишься последствий? Может, попробуем сегодня? Я, в принципе, не против… Может, её чары избавят нас от неловкости, помогая стать ближе к друг другу.