Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После обеда Ли Яньшэн вернулся в лавку, попросил Лао Мэна присмотреть за товаром, а сам, не спеша, направился в сторону улицы Бэйцзе, где находилась баня. Прежде чем просить денег он решил помыться, а заодно поговорить о своей проблеме; это выглядело как-то естественнее, чем просто взять и попросить в лоб. Уже у самого входа в баню Ли Яньшэн вдруг спохватился и обратился к сидевшей в нем Интао:
– Интао, тебе дальше нельзя, это мужская баня.
– Ну раз так, – ответила она, – подожду снаружи.
С этими словами она из него выпрыгнула. Ли Яньшэну тут же показалось, что он даже стал легче, но, подумав, что на выходе из бани Интао снова запрыгнет в него, он понял, что никуда ему от нее не деться, а потому пригорюнился снова.
Зайдя в баню, Ли Яньшэн как обычно разделся, перевязал одежду веревкой, подвесил ее к балке и запрыгнул в бассейн отмокать; как следует пропотев и раскрасневшись, он вылез из бассейна и направился к кушетке Лао Бу, чтобы тот растер его мочалкой.
Заняв каждый свое место, мужчины для начала перебросились обычными фразами:
– Лао Бу, как продвигается твое дело? – спросил Ли Яньшэн.
– Кое как, – ответил тот, – ведь баня – это дело зимнее, а поскольку на носу уже «начало лета»[18], то народ может и дома нормально помыться, кто пойдет в баню сорить деньгами?
Сделав паузу, Лао Бу поинтересовался:
– Яньшэн, ты ведь месяц с лишним уже не заглядывал? Такие струпья отваливаются, словно вылез из грязной ямы.
Ли Яньшэн про себя согласился, что весь последний месяц он и правда целиком растворился в своей тоске, забыв о мытье.
– Это точно, совсем замотался, чувствую, что тело уже зудится, дай, думаю, помоюсь.
Поддержав разговор, Ли Яньшэн тут же перешел к главному:
– Лао Бу, как ты считаешь, у нас с тобой как у земляков нормальные отношения?
– Нормальные, – ответил Лао Бу, не отрываясь от дела, – ты ведь всякий раз, когда в баню приходишь, у меня обслуживаешься.
– Хочу с тобой потолковать по душам.
– Говори.
– Можешь мне немного денег занять?
Лао Бу замер:
– А сколько?
– Сотню с лишним.
– На какие цели?
Ли Яньшэну не хотелось рассказывать про Ухань и про послание для Интао, поэтому он принялся фантазировать на ходу:
– Моя вторая тетка перестраивает дом, попросила немножко помочь финансами; она всегда была ко мне добра, а когда я женился, дала мне больше сотни юаней, поэтому сейчас как-то неудобно ей отказать.
Лао Бу, снова взявшись за мочалку, ответил:
– Надо было тебе вчера с этой просьбой обратиться.
– В смысле?
– Вчера моего дядю положили в больницу, пришлось одолжить деньги тетке.
Немного помолчав, он продолжил:
– У тебя строительство дома, а там речь о спасении человека. Как говорится, деньги надо одалживать тому, кто в этом срочно нуждается. При таком раскладе я вынужден был отдать деньги им, но никак не тебе.
Ли Яньшэн тут же уловил в его словах нестыковку и понял, что отговорку с болезнью родственника Лао Бу придумал только что; даже если представить, что его дядя и правда заболел, да еще прямо вчера, то тогда сейчас Лао Бу ни к чему было прикрываться «таким раскладом»; ведь дилемма кому именно отдать деньги была возможной лишь при условии, если бы деньги у него просили одновременно; всегда такой рассудительный Лао Бу вдруг совершенно запутался, это говорило о том, что он просто решил придумать отговорку, чтобы не давать денег и все. А может, дело тут было вовсе и не в деньгах, а в их недостаточно дружеских отношениях, что соответствовало одному из высказываний Лао Бу про «самое ужасное на свете», когда один считает кого-то своим другом, а другой – нет, и когда один открывает душу абсолютно чужому человеку, и хорошо, если при этом не возникнет конфликта, иначе – позора не оберешься.
Лао Бу, похоже, и сам понял, что сморозил глупость, поэтому попытался выкрутиться:
– Если бы речь шла о десятке, то и проблем бы не было, но больше сотни юаней – сумма немаленькая.
Выдержав паузу, он продолжил:
– Я и тетке своей сказал, что деньги мне достаются непросто, я их своим трудом по два цзяо вышкрябываю, поэтому дать – дам, но при малейшей возможности хорошо бы их вернуть.
– Ничего страшного, просто к слову пришлось.
– Раз уж ты все-таки поднял этот вопрос, а денег не получил, то хотя бы не плати сегодня за мои услуги.
«Это погоды не сделает», – подумал про себя Ли Яньшэн. Завершив процедуру, он взял бамбуковую бирочку с фамилией Лао Бу и направился к кассе, чтобы заплатить два цзяо.
Едва он вышел из бани, как в него снова запрыгнула Интао; тело Ли Яньшэна тут же отяжелело, а душа словно заросла бурьяном. Однако, не обращая на это никакого внимания, Ли Яньшэн опять принялся ломать голову, у кого же ему занять денег. Ведь только заняв денег, он мог отправиться в Ухань; только съездив в Ухань, он мог избавиться от Интао. Но почему ему в голову никак не приходил тот, кто смог бы дать ему взаймы? И тут он заметил Лао Бая, мясника с местной скотобойни. Тот шел по улице, толкая перед собой тачку с корзиной, доверху набитой свиными лытками. Ли Яньшэн знал, что эти лытки он везет в ресторанчик «Маршал Тяньпэн». Всего в Яньцзине было три скотобойни, и большая часть свиных лыток всегда отправлялась туда. Увидав лытки, Ли Яньшэн вдруг вспомнил про Лао Чжу, который держал это заведение; наверняка, тот мог бы дать ему в долг. Все эти дни он с головой погряз в горестях и переживаниях, поэтому так же, как и в случае с баней уже долгое время не ходил в ресторанчик «Маршал Тяньпэн», чтобы полакомиться лытками, позабыв даже про саму такую возможность. Тушеные лытки в исполнении Лао Чжу шли на ура, так что в Яньцзине он слыл человеком при деньгах. Помимо этого, Лао Чжу любил слушать оперу; из-за этого он, как и гадатель Лао Дун, до сих пор воспринимал Ли Яньшэна как местную знаменитость, хотя тот уже давно был не у дел; это в чем-то сближало его с директором яньцзиньского механического завода Ху Чжанькуем, который когда-то из-за любви к опере приютил на заводе Ли Яньшэна, Интао и Чэнь Чжанцзе. Лао Чжу не только любил послушать оперу, но еще и с удовольствием драл горло сам. Прямо за ресторанчиком «Маршал Тяньпэн» протекала
