— Бомба, — выдыхает принцесса с какими-то игривыми, вибрирующими по воздуху интонациями.

Смотрю, приподнимая брови. А она смеется. Звонко, чисто, завораживающе. В районе желудка скручивает. Слабо, но ощутимо.

— Тебя еще кто-нибудь так дразнит? — весело ей. — Миша-Миша… — имя мое на контрасте выдыхает почти шепотом.

— Кроме тебя, никто не рискует, — мрачно режу интонациями.

Но не потому, что зол. Что-то другое на автомате блокирую.

— А какой салат будем делать? — спрашивает Полина, пока я кладу на доску мясо.

— Греческий.

— М-м-м, мой любимый, — тянет довольно.

— Знаю. Займись чесноком, пожалуйста.

— Ок, — становясь рядом, убирает за плечи волосы. — А что именно с ним делать?

Взмахнув ресницами, вскидывает взгляд, и столько эмоций в него вливает, что я, честно говоря, на миг теряюсь. Ощущение, будто блок не вовремя выставил. Смазанно, но прилетело. Шатун в голове идет.

— Очистить и нарезать.

— А как? Кубиками, слайсами или соломкой?

Непрерывно зрительный контакт держим. Инициатива двусторонняя.

Внутри меня становится шумно. За грудиной, не в голове. Нарастает.

— Соломкой. Но не слишком мелко.

— Окей.

Опускает взгляд и принимается за дело. Я мариную мясо и подготавливаю соус. Полина в процессе болтает, я по возможности отвечаю. Концентрируюсь на том, что ощущаю. Вырабатываю ту самую энергию, которая не только силами наполняет, но и точечно жжет самые чувствительные нервные узлы.

Как только мясо отправляется в духовку, Полина обращается ко мне с вопросом:

— Расскажи мне, как ты расслабляешься?

— В каком смысле?

— Ну, вот вечером ты… — краснеет под моим взглядом. И внутри меня эта реакция, конечно же, сразу же откликается. — Ты остаешься один? Или предпочитаешь компанию? — выдает с заметным трудом, но не останавливается. — Если компанию, то чью? Что любишь делать?

— Все последние дни я провожу вечера с тобой, — подчеркиваю сдержанно.

— А вчера — нет, — произносит, как будто задушенно. — Что делал? С кем был?

В ожидании ответа смотрит с какой-то странной уязвимостью. Неужели ревнует? Зачем?

— Дома был. Решил дать тебе успокоиться, — говорю, как есть.

— М-м-м… А что делал? — упорно добивается полной информации.

Выдыхаю и, стискивая челюсти, отставляю миску с только что вымытыми овощами на стол. Беру Полину за руку и веду в спальню. Она осознает это буквально на пороге и ощутимо дергается, протестующе вжимая ступни в пол.

Резко оборачиваясь, перехватываю ее, приподнимаю и просто переставляю в нужное место.

— Ты боишься меня? — спрашиваю прямо, придерживая пальцами подбородок, чтобы не отвернулась.

— Нет…

— Что тогда? Почему упираешься?

— Не знаю… Растерялась просто…

— Что именно тебя интересует, принцесса? Хватит ходить кругами. Спрашивай, как есть.

Когда она кивает, ненамеренно касается губами моего большого пальца. Касается и замирает. Я тоже перекрываю дыхание и все каналы, ведущие к разбалансировке. Но, Полина опускает взгляд. Трепеща ресницами, отрывисто выдыхает и, совершая едва уловимое движение, трется о мой палец губами.

За моей грудиной что-то разлетается. По всему телу жар раскидывает, а после… какие-то чувства ознобом по коже выходят.

— Миша, у тебя кто-то есть? — выдыхает, наконец, принцесса, поднимая взгляд.

— У меня есть ты.

— Я не об этом…

— А я об этом, — настойчиво давлю голосом, чтобы поняла всю серьезность.

— Хорошо. А ты… Ты не хочешь спросить, есть ли у меня кто-то? — шепчет с непонятными мне интонациями.

В силу профессии я много знаю об анатомии человека, но то, что происходит внутри меня после этого вопроса, с естественными биологическими процессами никак не может быть связано. Мертвую петлю исполняет какой-то беспилотник, а после череды безумных оборотов жгучей стрелой срывается вниз.

Полина ждет какой-то реакции. Я же ее выдать не могу. Без какой-либо конкретной тактики надвигаюсь и припираю ее к книжной полке, которую и собирался показать до того, как ее колотить начало. Прижимаясь к ее лбу своим, смотрю в глаза.

Когда пытаюсь поцеловать, принцесса рвано вздыхает и поворачивает голову в бок.

— Тебе, что, и на это плевать? — шелестит едва слышно. — Не спрашиваешь…

— Знаю, что не станешь творить глупости, — высекаю в ответ.

— М-м-м… Ясно… Хотя нет, ничего не ясно!

— Стой, — фиксирую подбородок в нужном положении. — Хочу тебя поцеловать.

— Хочешь? — отзывается едва слышно. — Или… Просто надо так?

— Не чувствуешь? — вжимаюсь бедрами, пока принцесса не охает.

— Миша-Миша…

— Чувствуешь же, Полина-Полина.

— Хорошо… Я сама тебя поцелую, — тарабанит сбивчиво. — Но ты должен пообещать расслабиться… Полностью! Никаких чемпионских штучек.

Веки в один момент тяжелыми становятся. Смотрю на принцессу, пока взгляд не замыливается.

О чем она просит? Я не умею все это отключать.

— Пожалуйста, Миша…

Полина

— Я не привык передавать кому бы то ни было контроль, принцесса. Тем более женщине, — звучит надо мной жесткий голос Непобедимого.

Звучит спокойно, а кажется, будто гремит, как гром.

Упираюсь ладонями и решительно отталкиваю его. Знаю, что силой удерживать не станет. Отступает.

— Что значит, тем более женщине? — взвинченным тоном уточняю я. — Что не так с женщинами?

Но Мише, конечно же, на мои нервы плевать. Он и в лице не меняется. Только в глубине глаз какой-то огонек опасно мерцает. В остальном — полный штиль.

— Все так. Пока они ведут себя, как женщины.

— Хм… — выдаю я, отмечая, как в голове резко шумно становится. Пытаюсь делать вид, что внутри не киплю. Хотя кого я обманываю? Уверена, что Миша видит меня насквозь. — Нежно, покорно, мягко? — выпаливаю слишком эмоционально. — Что еще? Признаки жизни подавать можно?

— Когда я прикасаюсь, ты все делаешь правильно, — хладнокровно отражает Тихомиров.

И смотрит при этом так, что я буквально чувствую языки пламени, которые охватывают мою душу.

— То есть все-таки только вот так, и никак иначе? — выдыхаю я.

— Именно.

— Отлично, — достаточно спокойно выговариваю я.