Окруженцы постреливали — но гораздо менее активно.Начинали соображать, что влипли крепко и патроны следует беречь. Полковник имелвсе основания расслабиться на пару делений, то есть не ждать удара в спину. Своздуха сообщали, что нигде в окрестностях не замечено передвижения второйгруппы противника. А человека на лошадке три минуты как взяли, так что он уженикому не мог сообщить, что его подопечные прочно обосновались в «мешке».

Полковник отдал приказ вообще прекратить огонь —подобное молчание в такой вот ситуации чертовски нервирует противника, онначинает подозревать новые подвохи, каверзные штучки, все более нервничает. Иточно — один, решив попытать счастья, попробовал по-пластунскипереместиться поближе к лесу. Ему позволили проползти метров пять, а потом короткойочередью, вспоров землю под самым его носом, дали понять, что подобноеповедение не приветствуется.

Полковник обдумывал ближайшие действия. В обычных условияхвсю эту пятерку загасили бы, не хвастаясь, минут за несколько — численныйперевес впечатляющий, атаковать небольшим количеством при мощной огневойподдержке, закидать гранатами, пулемет поближе переместить и выкосить… Увы, насей раз все обстояло не так просто, и «язык» требовался позарез.

А для этого надо бы в темпе и грамотно просчитать, ктодостоин приглашения в гости на дружескую беседу, а кого и не следует особеннощадить. Жаль только, что в подобной войне командира не вычислить по знакамотличия, не определить, кто же тут заправляет. Все, в принципе, одинаковые, всесуетятся, дергаются, палят во все стороны без видимого руководства. Старший,конечно, есть… но полковнику пришло в голову, что понятия «старший группы» и«особо доверенное лицо» запросто могут и не совпадать. Так что следовалоприсмотреться, насколько это возможно в данных условиях.

Определенные надежды полковник питал касаемо субъекта спортативной рацией. И заранее отдал соответствующий приказ снайперу «горников»,засевшему где-то на возвышении, но так грамотно, что усмотреть его с позицииникак не удавалось. Когда упомянутый субъект, воспользовавшись тишиной,попытался, вжимаясь в землю, включить рацию, раздались два хлестких щелчка«снайперки», и черная продолговатая коробка, как живая, вылетела из рукабрека — тот дернулся, видимо, его, чувствительно угостило по рожепластмассовым крошевом. Рацию он больше поднять не пытался, значит, она, как ипланировалось, пришла в негодность.

Сосредоточить на нем все внимание и заботу? Нет, гораздоболее интересным полковнику представлялся другой. На плече у него висела сумка,не особо большая и, похоже, не слишком тяжелая — так вот, именно этотсубъект в бою участвовал, можно сказать, халтурно, палил гораздо режеостальных. И отнюдь не из-за неуклюжести, видно по броскам и перемещениям, чтоон в этих забавах не новичок, вполне привычен. А вялость в бою проистекалаоттого, что джигит уделял своей сумочке гораздо больше внимания, чем личномуоружию. Прекрасно удалось рассмотреть, как он при перебежках и переползаниях впервую очередь заботится даже не о себе, а о сумке, не грохает ее оземь, подбочок старается примостить, один раз даже, создалось такое впечатление,собственным телом прикрыть пытался, когда поблизости прошлась особенно длиннаяпулеметная очередь. Это, конечно, неспроста. Что-то ценное там наверняка лежит,и вряд ли это дорогие сердцу фамильные безделушки…

Обдумав все быстренько, полковник обозначил для себя этоготипа как Мешочника, а потом связался со старшими групп, кратенько обрисовал имситуацию, свои догадки и велел из кожи вон вывернуться, но Мешочника держать вроли желанной добычи. Именно в него не стрелять без крайней необходимости, атакже, кровь из носу, постараться не зацепить его загадочную ношу.

Неопределенное положение сохранялось достаточно долго —осаждающие почти не стреляли, зато оказавшиеся в кольце нервно огрызались, невсегда заботясь об экономии боеприпасов. Они так ни разу и не попытались пойтина прорыв — ну, поняли уже, что дело это безнадежное.

Забаву нельзя было тянуть до бесконечности, и полковникотдал по рации соответствующий приказ. Теперь оставалось только ждать,тщательно укрывшись.

Рахманин прекрасно знал, что должно произойти, но и онневольно втянул голову в плечи, вжался в землю, когда справа промелькнултреугольный силуэт, снижаясь совершенно бесшумно, как призрак или летучая мышь.

Дельтаплан с выключенным мотором, выйдя из пике, перешел вгоризонтальный полет метрах в пятнадцати над землёй — треугольное крыло,овальная гондола с единственным членом экипажа.

Оба бортовых пулемета заработали совершенно неожиданно длявсех, две трассы крупных фонтанчиков земли и пыли прошлись в стороне отприжатых к земле супостатов, как и было задумано. Одного все же прошили, да таккачественно, что он моментально вышел из игры.

Послышалось слабое тарахтение мотора, дельтаплан взмыл выше,развернулся по изящной кривой и прошел над лощиной в обратном направлении,поливая землю огнем. На сей раз кто-то из лежащих опамятовался настолько, чтоперевернулся на спину и, уперев в живот автоматный приклад, выпустилнеуверенную очередь, в белый свет, как в копеечку. Волки, конечно, были битые,но их определенно никто не учил методам борьбы с подобной воздушнойцелью — никакого навыка, откуда…

Полковник мимолетно отметил, что клиентов осталось четверо.Он дал команду, и засевший где-то высоко снайпер сработал на совесть, с поляныдонесся непроизвольный вопль: это одному из оставшихся аккуратненько расшибликоленную чашечку, полностью лишив его способности к передвижению. Буквальносразу же снайпер разобидел подобным образом и второго. Невредимыми осталисьтот, что был с рацией, и Мешочник. Ненадолго. После очередной команды снайпервновь дал о себе знать, а потом доложил, что Радисту загнало пулю в правоеполужопие — очень удобно лежал, тварюга, именно для такогоугощения, — а Мешочнику засадило в голень.

В наступившей тишине Карабанов, узрев кивок полковника,снова включил матюгальник и душевно попросил сдаться добром, упирая на то, чтов противном случае всех четверых без затей перестреляют к шайтановой маме,причем утруждать себя не станут — попросту вернется автоген-птичка и насей раз обработает поляну с воздуха уже без всякой гуманности.

Четверка ответила огнем, теперь уже гораздо болеенеприцельным: все подранены, кровь течет, болит там и сям, а это свое действиеоказывает и на меткость, и на ловкость…

Пора было кончать игру. Полковник, давно уже спланировавшийрывок, в темпе расписал роли по рации, еще раз напомнил для надежности, чтосудьба двоих из окруженных его, собственно говоря, не волнует ни капли, а вотРадисту с Мешочником следует попасть в руки атакующих живехонькими, так чтопусть все это себе хорошенько зарубят на носу.

На земле вновь мелькнула стремительная треугольная теньдельтаплана, пилот палил беспрерывно, в сторонку от лежащих, подавляя их волю,заставляя вжиматься мордами в сухую каменистую землю. Едва он скрылся из виду,с трех сторон к середине поляны опрометью кинулись пригибающиеся, чутьпетляющие фигуры. Несколько секунд их прикрывали густым огнем те, кто осталисьна позициях, а потом прекратили пальбу, чтобы не зацепить своих.