– Как совсем стемнеет, позову, – проворчал Игирид и зыркнул на меня. – Не стал бы, если б не чуял – шодан вправду родственник Великой. Вдруг с ним что случится? Тогда она меня живьем изжарит…

В этот момент я как никогда был благодарен тому, что среди драконов так ценятся семейные узы: пускай даже Иррашья вряд ли помнит, как я выгляжу, но все равно сильно огорчится, если я погибну из-за своего проклятия. В особенности если это произойдет на ее территории: позор на старости лет, не уследила за собственными владениями, да еще и за правнуком, пускай и не родным.

А еще мне страшно хотелось узнать, как именно Игирид намерен звать Иррашью: никогда не слышал ни о чем подобном.

Зов-то, повторюсь, послать можно, только он не мгновенно достигнет адресата, хуже того, тот не всегда в состоянии понять, что именно случилось и случилось ли вообще.

Так было с младшим сыном Гарреша – дядя услышал призыв, но оказался слишком далеко, и когда явился, было слишком поздно, ему никого не удалось спасти. И со мной в Арастене приключилось то же самое: если бы по счастливой случайности поблизости не оказалась Флоссия, уловившая мой отчаянный призыв и сломя голову ринувшаяся на помощь, я бы сейчас здесь не стоял. Дядя в тот раз тоже услышал, благо был относительно недалеко, но снова опоздал. Ну а до родителей, как я узнал позже, вообще ничего не донеслось через море и горы. Они только ощутили смутное беспокойство за меня, но не придали этому особенного значения: как не волноваться за сына, который отправился за тридевять земель искать приключений? Но даже если бы они восприняли это всерьез, где и как бы они стали меня искать? Я ведь даже не сказал, куда именно полетел, а обшаривать весь Арастенский полуостров и часть материка… На это уйдут недели, если не месяцы.

Вероятно, старая Иррашья знала какой-то секрет и поделилась им со странным Игиридом. Вот бы разузнать его…

Фергия, судя по выражению ее лица, думала о том же самом, но пока помалкивала. Впрочем, длилось это недолго.

– Игирид-шодан, выходит, в поселке не знают, что ты и есть летучий зверь? – спросила она.

– Может, кто и догадывается, да помалкивает, – буркнул он.

– А откуда ты родом? Ты на Эйша совсем не похож: гляди, какой он светлый, а ты…

– Откуда мне знать, в кого я таким уродился? Великая подобрала меня в Мертвой пустыне.

Я невольно встряхнул головой: чтобы дракон бросил свое дитя… Нет, бывало, что убивали в приступе ярости, но оставить на верную смерть – немыслимо! Разве только родители погибли и Игирид с младых когтей вынужден был выживать в одиночестве?

– Она тебя воспитывала? – не отставала Фергия. – Тогда почему ты так странно говоришь? Она ведь должна быть высокоученой… гм… особой?

– Зачем ей меня воспитывать? – нахмурился Игирид. Блестящая темная кожа у него на лбу собралась складками. – Я был уже взрослый.

Моя версия потерпела сокрушительный крах.

– Но тогда…

– Ничего не помню, – перебил он. – Ни как там оказался, ни кто мои родители. Других там не было. Следов тоже. Я один.

– Может, полетел на поиски приключений, в ту же Мертвую пустыню, но попал в песчаную бурю, ударился головой и потерял память? – предположил я. – А хотя ты же сказал, что там не бывает ветров… Ну, тогда угодил в бурю где-то еще, заплутал, обессилел и рухнул именно там.

– Великая так думала сначала, но потом сказала – нет. У меня на теле не было никаких знаков. – Игирид понемногу делался все более словоохотливым. – Она сказала – должны быть. У здешних драконов принято выжигать знаки рода. Одежды у меня тоже не было. Ничего не было. Я не умел говорить. Нет, умел, – подумав, добавил он. – Только меня никто не понимал, даже Великая. Не мог превращаться. Я взялся из ниоткуда. Если бы Великая не почуяла, что я – дракон, убила бы на месте.

– За что? – поразился я.

– А вдруг я кто-нибудь похуже джанная? Есть, знаешь, твари, которые хорошо притворяются людьми. Только их нельзя впускать ни в поселение, ни тем более в дом. Пустишь – всех убьют. Лучше убить их первым, пока они ничего не натворили!

– Резонно… Но как их отличить от обычных путников? Если ты не дракон, не колдун и даже амулетов у тебя нет?

– Разные есть способы, – туманно ответил Игирид, и Фергия снова навострила уши. – Но ты меня не путай, шодан. Я о другом говорю: Великая не стала меня убивать, а принесла сюда и приказала людям научить меня говорить.

– Постой, ты сказал, что даже она тебя не понимала. – Я уже отчаялся разобраться в его путаном рассказе. – Неужели даже тогда, когда ты был в облике дракона? Мы же на одном языке разговариваем!

– Эйш, он же сказал, что превратиться не мог, – напомнила Фергия. – Кстати, Игирид-шодан, а если бы это вышло нечаянно? Хотя постой… сколько тебе было лет тогда? Ты сказал, что был уже взрослым…

– Я имел в виду – не беспомощный ребенок, – покачал лысой головой Игирид. – Люди говорили – я еще подросток. Теперь вырос. Только тех людей давно нет, их внуков тоже.

– Эйш, а драконы когда начинают оборачиваться?

– Что значит – когда? – удивился я. – Как на свет появились, так и… Это от возраста и разума не зависит. В смысле, чем мы старше, тем лучше контролируем превращение, а в детстве за нами глаз да глаз: только что порхал, потом нечаянно превратился в человека, да и загремел с обрыва…

– Шодан правильно говорит, – сказал Игирид. – Только когда Великая меня нашла, у меня не было сил превратиться. Я был почти мертвый. А потом она мне запретила, чтобы я не убил людей. Я и так мог, я сильный, но нельзя убивать тех, кто дает тебе пищу и кров, заботится о тебе и учит, как будто ты младенец.

– Выходит, воспоминания к тебе так и не вернулись? И… ведь уже прошло немало лет, неужели ты не нашел семью? – спросила Фергия.

– Нет, шади. И Великая не сумела отыскать. Значит, их нет. А что случилось, неведомо.

Я подумал, что Иррашья летает в Мертвую пустыню не ради того, чтобы пересчитать свои бриллианты. Вполне вероятно, она ищет что-то или кого-то, осиротившего Игирида, лишившего его памяти и оставившего умирать.

– Если твоих родных убили, – сказала Фергия, словно читая мои мысли, – почему же тебя оставили в живых?

– Я не знаю, шади. И Великая не знает.

– Но, полагаю, подозревает, что тебя послали следить за ней?

– Так было, – кивнул Игирид и снова нахмурился. – Поэтому она не взяла меня к себе. Но это и хорошо. Мне лучше здесь – почти как дома. Я иногда вспоминаю немного – большая вода, дальнего берега не видно, хижины – почему-то на ногах, берега зеленые, а дальше пустыня и горы. Почти как здесь. Только та вода была пресная.

Я оторопел: большой пресный водоем? Где же может таиться такое диво? В тех краях, о которых рассказывала джанная Лалира, разве что… Но каким ветром Игирида занесло сюда? Он ведь совсем не похож на мою здешнюю родню: среди нас я самый светлый, пожалуй, но есть и смуглые, и меднокожие… А вот подобных я не упомню.