— Что за меланхолия тебя обуяла, Чак? — осведомился Шимаэл, закручивая очередной винт.

— Что? — встрепенулся тот, словно робот, которого заклинило на середине движения. — Да все нейдет из головы та девчонка, Зиола.

— А что с ней не так?

— Что не так?! — Чак развернулся к пилоту. — Она мертва, Шим! Найда ее застрелила!

— Я в курсе, не надо так кричать.

— Это убийство!

— Ну и что? Ближайший полицейский участок очень и очень далеко, так что беспокоиться не о чем. Никто ничего не узнает, если только мы сами не проболтаемся.

— Да мне плевать на полицию! — техник в сердцах отбросил нож, которым вскрывал коробки, — я просто не могу оставаться спокойным, когда на моих глазах ни за что ни про что убивают другого человека! Ни за что!

— Можно подумать, будто ты впервые чью-то смерть увидел, — Шимаэл тоже перестал орудовать отверткой, — ты же прошел через Гражданскую, как и я.

— То была война, Шим. Тогда все было… по-честному. Наши враги тоже держали в руках оружие, а Зиола… Она же ничего Найде не сделала! Ничего!

— Случается и такое, Чак, ничего не попишешь, — Шимаэл взялся за следующий винт. — Выбрось это из головы, своими переживаниями ты ничего не изменишь.

— Я не такой, как ты, я не могу не думать, — Чак вздохнул. — Вот был человек, дышал, чувствовал, строил планы, и вдруг — бац, и все! Ты можешь перерезать глотку часовому, а потом спокойно спать ночью, а я — нет. Я — не ты.

— Должен сказать, что удовольствия это мне тогда не доставляло.

— Но даже это во сто крат лучше, чем…

— Чем что?

— Когда Найда ее убивала, я точно так же сидел перед экраном и наблюдал смерть Зиолы в прямом эфире, — Чак указал на мониторы, — в мягком кресле, сытый, довольный, не хватало лишь стакана газировки и пакета с попкорном. Это как-то… мерзко.

— Своим самобичеванием ты делу не поможешь.

— Но наверняка можно было найти какой-нибудь иной выход, какой-нибудь компромисс!

— Нельзя! — никто и не заметил, когда в кабинет вошел Риккардо.

— Но почему?!

— Твоя проблема, Чак, в том, что ты рассуждаешь как человек, — капитан облокотился на письменный стол, — в то время как мы сейчас — боги. А Найда — наше общее лицо.

— Но кто же тогда наша общая зад… — под свирепым взглядом единственного глаза Риккардо Шимаэл мгновенно умолк, сообразив, что встрял не к месту.

— Богам не свойственна жалость или сожаление, — продолжил тот, — боги не ведают сомнений, и им незнакомо значение слова «компромисс». Они всегда правы и всегда уверены как в себе, так и в том, что они делают. Их власть, их могущество и авторитет ни в коем случае не должны подвергаться сомнению. Уступи Найда тогда, и все пошло бы прахом. Согласись, что ситуация, когда богиня пасует перед собственной Жрицей, попросту немыслима!

— Но ее можно было просто ранить или оглушить!

— Чак, поверь, — Риккардо запустил пальцы в седую шевелюру, — бессмысленное насилие претит мне точно так же, как и тебе. И я всегда стараюсь избегать его, если это возможно. Но если уж дело дошло до того, что кто-то навлек на свою голову нашу кару, то кара эта должна быть неотвратимой, абсолютно однозначной и предельно доходчивой. Такой, чтобы после нее уже ни у кого не возникало бы желания идти против нашей воли.

— Я все это знаю, — Чак подобрал нож и начал вскрывать очередную коробку, — но на душе все равно паршиво.

— Тогда займись работой. Я же знаю тебя, ты не способен что-то делать и думать одновременно. А работы у нас по горло, так что…

— Когда и что ты хочешь получить?

— В первую очередь, организуйте наблюдение за периметром Храма, я не хочу, чтобы к нам в окна бесконтрольно подглядывали все, кому не лень. А завтра ко второй половине дня мне достаточно, если будет работать базовая часть нашего шоу. Найда должна иметь возможность выходить из-за алтаря, светить и громогласно вещать на потеху публике. И чтобы у Сейры функционировало все ее медицинское оборудование.

— Это можно устроить.

— После займемся проработкой более продвинутых эффектов, у меня есть на сей счет кой-какие идеи. Я хочу, чтобы к приезду гостей мы были во всеоружии.

— Каких еще гостей? — непонимающе нахмурился Шимаэл.

— На нас уже успели наябедничать, — поморщился Риккардо, — и из столицы к нам выдвигаются представители церковного начальства. Не хотелось бы и с ними так же опростоволоситься.

— И когда же нам ожидать прибытия штурмовых отрядов местной бюрократии?

— Можно прикинуть, — Риккардо отделился от стола и подошел к висящей на стене карте. — Смотри-ка, ведь могут же, когда захотят. Совсем другое дело, не то каля-маля, что нам Теодор подсунул!

Он повозил по карте пальцем, размышляя вслух:

— Так, от столицы до Келчега около трехсот километров. Это по прямой. Если ехать по дороге, то будет раза в полтора больше. Чем высокопоставленней чиновник, тем дороже он ценит свой комфорт, поэтому ехать наша В.Ж. будет медленно, с частыми остановками. Помимо того, за ней наверняка увяжется целая свита прихлебателей, так и мечтающих лизнуть костлявую задницу своей начальницы. С такой толпой за день они будут в лучшем случае проходить километров сто, не больше. Так что, — Риккардо повернулся к ожидающим его вердикта Шимаэлу с Чаком, — думаю, дней пять у нас есть точно.

* * *

Щурящийся от яркого света Тобс вышел на крыльцо своего постоялого двора и с наслаждением потянулся, последовательно хрустнув всеми позвонками.

Утро и вправду выдалось замечательным. Немногочисленные постояльцы еще спали, и тишину нарушали лишь трели жаворонков, порхающих где-то в безоблачной выси. Окрестности тонули в легкой туманной дымке, словно морские воды окружавшей холм, на котором располагался дом. В такие моменты Тобс сам себе казался капитаном, ведущим свой корабль по безмолвному океанскому простору. Его судно было надежным, команда — проверенной, а трюмы ломились от товара, и все это наполняло душу оптимизмом и поднимало настроение.

Тобс окинул взглядом раскинувшиеся вокруг угодья и озадаченно нахмурился, краем глаза заметив какое-то движение на дороге, поднимающейся от дальнего леса. Он вскинул руку к глазам, прикрывая их от косых лучей восходящего солнца, и внимательно всмотрелся в приближающуюся черную точку.

Лицо пожилого трактирщика вдруг побледнело и опало, словно из него выпустили воздух. Он приоткрыл рот, но потом снова его захлопнул, метнулся к калитке, но тут же вернулся к дверям, не отрывая глаз от приближающегося всадника. Тот как раз влетел под сень небольшой рощицы, и пробивающиеся сквозь ветви столбы света захлестали по одинокой фигуре, только подчеркнув ее сумасшедшую скорость.

— Яшка!!! — заорал Тобс, справившись, наконец, с непокорной челюстью, — Яшка! Где тебя Анрайс носит?!