А мир был многолик, и строящийся форт Бейши убеждался в этом всё чаще. Его ведь не просто так здесь поставили, а для охраны торговых людей, шедших из Китая и в Китай. Здесь проходил один из многочисленных рукавов знаменитого Шёлкового пути, северный. Яна видела большой гостиный двор, который мысленно именовала не иначе как караван-сараем: уж больно много там бывало гостей в чалмах и халатах. Чаще всего, конечно, приезжали «культурные» кидани и маньчжуры-мохэ, но те старались в форте не ночевать, им своих юрт вполне хватало. А вот персы и арабы мелькали как бы не чаще странноватых тангутов, хотя чего им делать на северном маршруте. Или другие небезопасны?.. Из Китая шли торговые караваны, везшие фарфор, чай и шёлк на север и запад, то есть к степнякам, в те же Персию, Аравию, Северную Индию. В Китай везли жемчуг, драгоценные камни, ювелирные изделия, благовония, предметы искусства, дорогое оружие вроде знаменитых дамасских клинков, знаменитые персидские блюда редкостной красоты… Да много чего везли, в обе стороны, в том числе и запретного. Но самой массовой статьёй импорта были лошади. Степняки не только кожи и меха предлагали на продажу, но и табуны крепких выносливых коняшек. А иноземцы, если ветер судьбы проносил их мимо Кашгара, привозили великолепных коней-«персов», которые в Китае именовались «небесными». Купить такую лошадку мог разве что принц или богатый вельможа, но раз везут товар, значит, есть и спрос.

Всё началось с того, что однажды, ближе к вечеру, по улочке новопостроенной кузнечной слободы пробежал мальчишка.

– Небесные кони! Небесные кони! – кричал он. – Купцы пришли, ведут небесных коней!

Для мелкого приграничного посёлка это – событие. Разумеется, малышня высыпала из дворов и, сбившись в галдящую стайку, помчалась к «караван-сараю». Яна как раз подметала дворик, и, выглянув за ворота, увидела в этой стайке белобрысую голову сына. Ну, конечно, как он мог остаться в стороне? Ханьская детвора, сторонившаяся чужаков, при его первой попытке влиться в коллектив, встретила пришлеца недоброжелательно. Были и словесные перепалки, были и драки, но как только мелкий получил статус младшего ученика мастера Ли, всё мгновенно прекратилось. Он стал своим. Тем более что уже довольно бойко чирикал по-китайски. Так что за него мать была более-менее спокойна. Бегает с другими сорванцами – и пусть бегает. Обидеть его мог разве что кто-то из каравана, но на то и кормились в форте воины императора, чтобы пресекать непотребства на корню. А вот кони… Что за кони такие, и почему они «небесные»? Яну разобрало любопытство, и она, отставив метлу, отправилась следом за детьми.

Кони действительно были великолепны. Ахалтекинцев она, правда, до сей поры видела только в кино и на фото в сети, но узнала сразу. Как же не узнать, красавцы из красавцев. Неудивительно, что почитавшие красоту и гармонию китайцы назвали их «небесными». Но, не будучи фанаткой лошадей, быстро потеряла к ним интерес. Куда больше Яну заинтересовало другое. Крепость – фактически пограничная, первый китайский населённый пункт на пути караванов, где есть таможня и чиновник, имеющий право выдавать пайцзу. То есть пропуск на территорию империи. Купцы были обязаны предоставить властям отчёт о товарах, таможенники проверяли тюки и ящики, а чиновник заносил в реестр имена торговых гостей империи и список перевозимого. И только после этого раздавал пластинки меди или серебра, испещрённые иероглифами. Так вот: один из персидских купцов, шедший с караваном, который привёз ахалтекинцев, назвался торговцем редкостными заморскими украшениями из золота и серебра.

«Ювелиркой торгует, да? – подумала Яна, вслушиваясь в такую же корявую, как у неё самой, китайскую речь перса. – Хорошо. Завтра найду его. Постараюсь удивить».

Уже полных два месяца она жила в гостях у семьи Ли и чувствовала себя не в своей тарелке. Меньше всего на свете она стремилась сидеть у добрых людей на шее, и потому решила продать кое-что из своего запаса. Золотые банковские слитки лучше не трогать, в Китае золото ценилось лишь как материал для изделий и «банковский металл», а не как платёжное средство. Но ведь у неё была целая коробка скупленных на излишек денег всяческих колечек-цепочек. Выбрать вещицу, более-менее соответствующую эпохе, и предложить торговцу. Да не просто подойти и сказать: «Дядя, купи колечко». Дядя в таком случае колечко, может, и купит, но даст за него хорошо если десять процентов цены. А то и вовсе отберёт под универсальным предлогом «оно же наверняка краденое». Нет, бизнес нужно вести тоньше. С соблюдением кое-каких местных условностей, разумеется.

Завтра у неё будут деньги. Завтра она получит чуточку больше свободы, и…

И – что? Что дальше-то?

В Поднебесной человек без статуса – пустое место. Подданным хуанди хорошо, у них какой-никакой, а статус с рождения имеется, у каждого. Даже у «цзяминь», самых распоследних нищебродов и рабов. Даже женщины имели свой статус, обладали имуществом и платили налоги. А вот чужеземцы – не всегда. Особенно если за ними не стояло сильное царство или большой мешок денег. Потому-то, едва узнав о системе статусов, Яна начала продумывать варианты получения оного.

Самый простой способ в её случае – выйти замуж. Эта мысль, такая неприятная в той, прежней, вдовьей жизни, здесь не вызывала отторжения. Она давно поняла, что мастер Ли откровенно, хоть и совершенно по-китайски, за ней ухаживает. У неё установились самые тёплые отношения с его детьми. Понимала, что этот человек ей, прямо скажем, небезразличен. Так почему бы и нет? Тонко намекнуть, что если сделает предложение, отказа не будет, и всё. Приятное с полезным совместится наилучшим образом. Вот только Яна отвыкла тянуться на поводке за стервой-судьбой, и идти по пути наименьшего сопротивления. Да, мастер Ли ей не просто небезразличен. Откровенно говоря, она влюбилась, как девчонка. Но смириться с мыслью, что абсолютно всем в этой жизни она будет обязана мужу, не смогла. Сама ни на что не годна, кроме как окрутить мужика? Нет уж. Сначала она докажет окружающим, что не пустое место. Заслужит статус. А потом уже можно подумать о личной жизни.

Нужен стартовый капитал. Пусть небольшой, но достаточный, чтобы разжиться инструментом.

А что до низкого статуса женщины… Помнится, после смерти мужа Яне почти два года пришлось доказывать, что умеет вести бизнес не хуже прочих. И это во времена, когда эмансипация всё-таки имела кое-какой успех. Здешние законы, особенно неписаные, напоминали ей каменный колодец. И не обойдёшь, сидя в оном, и лбом не прошибёшь, бесполезно. Оставалось надеяться на народную мудрость – «Капля камень точит». Она и так уже порвала шаблоны, расхаживая по посёлку без сопровождения. Правда, поначалу приходилось гонять озабоченный молодняк метлой, деревянной лопатой, мотыгой или первым, что под руку подвернётся, чем порвала ещё один шаблон. Но зато внушила местным жителям должное почтение к своей особе. Связываться со свирепой чужеземкой больше никто не пожелал, здоровье дороже. А это в свою очередь означало, что при желании можно пробить, проточить, прогрызть любую стену. Главное – поставить соответствующую задачу.

Купец Бахрам, сын Асима, прозываемый по родине предков Шапури, приезжал в Поднебесную уже в третий раз.