— Да, конечно, видел.

— И что, на тебя это не произвело никакого впечатления?

— Это ужасно, но что можно поделать? Ты же не изменишь целый город за один момент. Кое-что уже перестраивают.

— Видел я эти новые дома, целые улицы крошечных домиков.

— Они чистые и новые, а в некоторых на задний двор подведена вода.

Едкая ухмылка на лице Дэна заставила Джона облизнуть губы и слегка покраснеть.

— В некоторых на задний двор подведена вода, — повторил младший брат, — а в некоторых — нет, и жители до сих пор выливают помои на улицу. — Теперь он уже кричал.

— Не все такие. Многие наши люди стараются, насколько это для них возможно, содержать свои дома в чистоте.

— Заметь, ты сам сказал — насколько это для них возможно. Ты обвиняешь меня так же, как отец. Но почему, спрашивается, почему он перевез всех нас сюда, подальше от любой мерзости, в центр страны, к природе, на свежий воздух, где кругом одни холмы и реки, а теперь ожидает, что мы с радостью вернемся в Манчестер? Ну хорошо, он приобрел дом за городом, как и остальные мудрые фабриканты, но даже там не спастись от всей грязи, дурацких зданий и церквей — от них разит, потому что все это выстроено на грязи и из грязи.

Джон смотрел на брата, которого горячо любил. Дэн почти на голову ниже, но шире в плечах, мощнее, и в нем есть какая-то искра, жизненная сила, а вот Джону ее не хватает. И еще младший брат отличается смелостью суждений. Может прямо высказывать свое мнение всегда и при любых обстоятельствах. Хотя, несмотря на это, он слегка ленив, и, конечно, идеалист. Из-за этой черты характера и произошел «манчестерский» конфликт.

— Мы начитались Блейка, — спокойно произнес Джон, — поэтому и придаем такое значение холмам, ручьям и свежему воздуху.

Лицо Дэна медленно расплылось в улыбке, он, как обычно, быстро успокоился и произнес уже со смехом:

— Вечно ты приземляешь самое возвышенное, переводишь на язык фактов.

— Но так ведь лучше?

— Что я должен буду делать? — прямо спросил Дэн.

— Ну, если ты примешь мой совет, то поступишь так, как хочет отец, просто испытаешь себя, и... и еще, если мама действительно сильно больна, как он говорит, то ты действительно не можешь уехать, даже если отец дал бы тебе деньги.

Дэн отвернулся, посмотрел на огонь и пробормотал:

— Что мы будем делать, если мама уйдет?

— Не знаю, надо просто ждать.

Они немного помолчали.

— Ну, мне пора, — сказал Джон, взглянув на часы.

— Куда ты?

— Я обещал поехать с Барбарой на ферму.

— С каких это пор ты провожаешь Мадам во время ее визитов к Повелителю холмов?

— Получилось так, что Бриджи не позволяет ей ездить одной с того времени, как девочка заблудилась в тумане...

— И она решила использовать тебя?

— И она решила использовать меня.

— Как же ты себя чувствуешь в роли второй скрипки после фермера?

— Не знал, что я играю на скрипке.

Дэн подошел к Джону совсем близко.

— Ты это серьезно насчет Барбары? — спросил он.

— Нет.

Ответ прозвучал настолько категорично, что заставил брата ухмыльнуться:

— Нет? Значит, Бриджи ожидает сюрприз?

— Бриджи не такая дурочка.

— Бриджи дурочка во всем, что касается Мадам. Она уверена, что ты женишься на ее любимой деточке и вы будете жить долго и счастливо. — Он взмахнул рукой.

— Не болтай чепухи. Бриджи не для того провела все эти годы с Барбарой, чтобы не понимать: для той существует только одна персона на всем белом свете — фермер.

— Это знаем мы с тобой и все остальные; в неведение пребывает только сам прекрасный фермер.

— Что ты имеешь в виду? Он... он к ней привязан.

— Да, по-братски, как все мы, но я ставлю сотню против одного, что он на ней не женится. Скорее он женится на Бриджи.

Джон, закинув голову, от души рассмеялся:

— Ставь двести против одного.

— Решено! На какое время заключаем пари?

— На год, начиная с сегодняшнего дня.

— Пусть будет год.

Спустившись в холл, они все еще улыбались, но, заметив предмет своего пари, лица их приняли слегка смущенное выражение. Барбара только что вошла с крыльца; и Армстронг помогал мисс Бригмор снять пальто. Все обменялись приветствиями, затем гувернантка посмотрела на Джона и произнесла:

— Сегодня прекрасный день, я уверена, что вы будете наслаждаться поездкой, но доставь ее обратно пораньше, до сумерек.

— Не беспокойтесь, я слишком забочусь о своей собственной шее, чтобы скакать по этим холмам в темноте.

— Что ты говоришь? — обратилась Барбара к Джону, но за него ответил Дэн. Он быстро на пальцах повторил то, что сказал брат. Барбара тоже ответила жестами. Потом снова взглянула на Джона и грудным приглушенным голосом сказала: — Не бойся, я о тебе позабочусь.

Засмеявшись, Джон повернулся к мисс Бригмор.

— Простите, я на минутку, только попрощаюсь с мамой.

— Передай тете Констанции привет от меня, ладно? — попросила мисс Бригмор, при этом глядя Барбаре прямо в лицо.

— Хорошо, Бриджи.

— И скажи ей, что я постараюсь заехать на следующей неделе, если позволит погода. — Улыбаясь, она объяснила Дэну: — Здесь все всегда зависит от погоды. Правда, странно, каким образом погода влияет на нашу жизнь? Как мама сегодня?

— Вроде бы получше, была веселая. — До этого он и вправду так считал. А сейчас груз того, что он узнал, тяжелым камнем лег на душу.

— Что ж, я рада, — с улыбкой кивнула мисс Бригмор. — «Не сомневаюсь, что даже расставаясь с жизнью, Матильда будет весела», — подумала она, восхищаясь хозяйкой, к которой за эти годы успела сильно привязаться. Затем снова обратилась к Барбаре: — Будь осторожна, хорошо? — С этими словами она повернулась и направилась к лестнице.

Дэн изучающе посмотрел на девочку и на языке жестов сказал:

— Пойдем, подождем в гостиной.

— Да он вернется через минуту.

— Если дело касается Джона, никогда не знаешь заранее. Все равно пошли присядем.

Они зашли в комнату, и Барбара опустилась на стул недалеко от двери.

— Да-да, правильно, — заметил он, — а то сейчас придется бежать.

— Не глупи, — ответила она и попыталась встать, но Дэн удержал ее, преувеличенно напрягаясь.

— Только не вставай, сидя мы с тобой одного роста, и я не так смущаюсь. — Он ехидно смерил ее взглядом с головы до ног, протянул руку, расставив большой и указательный пальцы, и произнес: — Кажется, ты уже на два дюйма выше меня, а если будешь еще расти до двадцати лет, то станешь похожа на бобовый стебелек!