— Боже мой! Извини. Но она же знает, что принадлежит к семейству Молленов, и думаю, ее уже просветили насчет отметины. — Он заговорил еще тише: — Я всегда был рад, что ты не из этого семейства.

Всеми фибрами души Констанция чувствовала, как ее тянет к этому человеку, казалось, начинается какая-то новая полоса в ее жизни. Когда-то Пэт был влюблен в нее, конечно, это было мальчишеское чувство, но какое пылкое... Ладно, сейчас надо заняться этой несносной девчонкой. Констанция повернулась к племяннице.

— Я думала, ты отправилась за платком, — строго произнесла Констанция.

— Да, уже иду, — ответила Барбара без малейшего смущения в голосе, как будто не она вела себя самым неподобающим образом, отплясывая с молодым человеком во дворе, словно какая-нибудь служанка на свадьбе или на празднике урожая. Девочка прошла между взрослыми, одарив их полным пренебрежения взглядом, пересекла холл и поднялась по лестнице в спальню Констанции.

Открыв дверь, Барбара обнаружила, что почти ничего не видит — сумерки сгустились, а сквозь маленькое окошко свет почти не проникал. Она вернулась на лестничную площадку и взяла подсвечник с двумя свечами. Поставив его на комод, девочка выдвинула правый ящик и, глядя на кружевные воротнички, манжеты и корсажные оборки, подумала: «Так, она сказала маленький ящичек, это он и есть».

Однако ей не попадалось ничего похожего на сложенные стопкой платочки или на мешочек, где они могли бы храниться. Засунув руку поглубже, Барбара нащупала что-то твердое под оборкой для лифа. Выдвинув ящик, она нетерпеливо отпихнула оборку и увидела небольшой портрет в рамке. Безо всякого любопытства, не успев даже подумать, почему тетя Констанция прячет какую-то фотографию, девочка вытащила ее из ящика и поднесла к свету. Она увидела лицо, очень напоминающее Майкла, а вернее точную копию кузена, только старше. Глаза, нос, особенно волосы, — все то же самое. Кроме одного отличия — лицо на портрете не отражало силы Майкла, этот человек был слаб и тщедушен. Барбара узнала его — Мэтью Радлет. Она уже видела другое его фото, где он изображен мальчиком и стоит рядом со своим старшим братом, отцом Майкла; оба в клетчатых костюмах и кепках. Эта фотография висит в комнате бабушки Радлет. А рядом — другая, на ней они уже взрослые, правда, снимок очень нечеткий, видно только, что стоят двое мужчин, один светловолосый, а второй — темный, а между ними — корова.

Взрыв смеха, донесшийся снизу, заставил Барбару быстро засунуть портрет обратно и закрыть ящик. Секунду она постояла, прикусив мизинец, покачала головой и пробормотала: «Ага, тетя Констанция».

Задумавшись, она вспомнила рассерженный взгляд тети, словно обвиняющий ее во всех смертных грехах. Барбара, отогнав возникшую перед ней картину, начала лихорадочно осматривать комод, и наконец обнаружила ряд маленьких ящичков сбоку от зеркала. Выдвинув верхний, она увидела, что он полон носовых платков, взяла один и приложила к носу. Платок издавал сильный запах лаванды.

С блестящими глазами и радостным лицо, как будто собираясь рассмеяться, Барбара запихнула платок за манжет платья и огляделась по сторонам. Девочка была здесь много раз, но никогда по-настоящему не рассматривала комнату. «Уютно, — отметила она, — почти так же красиво, как в поместье. Тетя Констанция меня не любит, — думала Барбара, — она меня никогда не любила, но сейчас я кое-что узнала о ней». Барбара пока не догадывалась о всей значимости своей находки, но в одном была уверена точно — она никогда больше не станет бояться тети Констанции. Воспитаннице мисс Бригмор всегда удавалось создать впечатление, что она никого не боится, но втайне она испытывала страх перед тетей; возможно, потому что та обладала неограниченной властью над Майклом, и надо было постоянно контролировать себя, чтобы не вызвать ее неудовольствие. Но теперь все изменилось...

Барбара плотно сжала губы, словно пыталась удержать нахлынувшее и готовое выплеснуться волнение. Она знала о многом, о том запретном, что происходит между мужчиной и женщиной. Оставаясь наедине, они болтали с Кэти, обсуждали и эти тайные проблемы. А теперь вот тетя Констанция. В самом деле! Барбара едва могла поверить в то, что обнаружила. Да, фотография — это доказательство. Она вспомнила, как тетя говорила: «Майкл похож на родню со стороны бабушки Радлет». Конечно, похож, только его отцом был не Дональд Радлет.

Когда девочка выходила из комнаты, в ее походке появилась некая важность. Через пятнадцать минут все были готовы отправляться в путь. Барбара знала, что ей не позволят ехать в открытой повозке, потому что уже стемнело, и даже яркий свет луны не помог бы. Но все это не имело значения, день прошел чудесно, и она танцевала с Майклом наедине. Тетя Констанция не сможет лишить ее воспоминаний, она все еще чувствует его объятье, ощущает, как стучит его сердце. Если бы тетя Констанция не помешала им, Майкл, быть может, поцеловал бы ее. Он смотрел на нее своими большими, ласковыми глазами, а руки его были горячими и влажными. Тетя что-то отняла у них обоих, но это повторится вновь. В глубине души, где бушевали эмоции, Барбара ощущала себя старой, мудрой, обладающей странными знаниями женщиной.

Со своего места в двуколке она наблюдала, как мистер Ферье прощается с Кэти. Ой! Он целует ей руку, а Кэти делает глубокий книксен, все смеются... Теперь он подошел к ним.

— До свидания, мисс Бригмор. — Они обменялись рукопожатиями, после чего мистер Ферье заговорил с Мэри: — Здравствуйте, Мэри. Надеюсь, вы себя хорошо чувствуете. Помните меня?

— Конечно, сэр. Вы почти не изменились. — Мэри еще не видела мистера Ферье сегодня, потому что провела весь день со своей подругой Нэнси Уэйт.

— Очень мило с вашей стороны, Мэри. Насколько я помню, вы всегда были очень тактичны, без сомнения это влияние мисс Бригмор. — Он взглянул на гувернантку. — До свидания.

— До свидания, сэр.

Наклонившись, он приложил руку Барбары к губам, но глаза не опустил, и во взгляде его мелькнуло озорство, будто их объединял неизвестный остальным секрет.

— До свидания, мисс Моллен. — Он подчеркнул слово «мисс». — Надеюсь вы прекрасно провели время.

Барбара прочитала по его губам только конец предложения, так как он склонил голову, и ответила:

— До свидания, сэр, и спасибо. — Эта фраза подходила ко всем случаям жизни.

Когда мистер Ферье отошел, Йейтс закричал: «Пошел!», и повозка первой покинула двор; затем мисс Бригмор натянула вожжи, и пони потащил двуколку вперед. Все принялись махать друг другу. Барбара помахала Майклу, стоявшему между матерью и бабушкой. Мальчик не побежал, как обычно, рядом с двуколкой, провожая их до дороги, но это уже не имело значения. Барбара знала, что если бы все зависело от него, он именно так и поступил бы. Она чувствовала себя сильной, могущественной, важной особой; глухота не играла никакой роли. Неужели ей только двенадцать? Девочка ощущала себя гораздо старше. Одну вещь решила для себя Барбара твердо: она не перестанет надоедать Бриджи до тех пор, пока не получит пони, и тогда можно будет ездить на ферму, когда захочется, и никто не посмеет ей помешать... никто.