Вполне возможно, что эти великолепные зданияона видит последний раз в ближайшие три-пять лет. Правда, Мыльников совершенноопределенно сказал, что ее не посадят. Но чем черт не шутит: вдруг за этичетыре часа, оставшиеся до назначенных им восьми вечера, произойдет что-нибудьнепредвиденное? Например, будет принят новый Гражданский кодекс с совершеннодраконовскими указивками по поводу мелкого и среднего мошенничества. Или простоМыльников передумает и решит-таки подвести Ольгу под статью! Ведь закон, какговорится, что дышло, куда повернешь, туда и вышло.

Нет, нельзя так думать! А думалось. Думалосьвот о чем. Выходит, если Ольга согласится сотрудничать с органами (этотанахронизм звучал устрашающе актуально), Мыльников и впрямь пойдет на сделку ссовестью и избавит ее от заслуженного наказания? А вот интересно, все те тетки,которые оказались в ее шкуре (Мыльников сказал, что случаи подделки справокнередки), тоже вынуждены были за кем-то шпионить? На кого-то доносить?Внедряться в ряды преступников? Наверное, милиции постоянно нужны свежие органы,то есть доноры… то есть тьфу, что она несет? Свежие шпионы! И они постоянно кее услугам – благодаря Фонду занятости.

Все-таки странно и подловато, что в этойорганизации никто не предупреждает о том, что все данные о зарплате будутпроверены. Оно конечно, обманывать нехорошо, но ведь, к примеру, и уклонятьсяот налогов, и ездить без билета – тоже очень плохо. А между тем о наказаниях занеуплату налогов предупреждает телевидение. Во всех автобусах, трамваях,троллейбусах и даже в частных маршрутках понаклеены плакатики, грозящие каройза бесплатный проезд. А в Фонде занятости ничего такого… Всех кругомпредупреждают об ответственности за выгул собак на детских площадках, за мойкуавтомобилей в экологически чистых водоемах, о купании в не предназначенных дляэтого местах. Библия стращает божьей карой, а Евангелие запрещает вводить воискушение малых сих. Но ведь Фонд занятости делает это беспрестанно – вводит воискушение кажущейся легкостью получения денег… жалких до безобразия, отчего исамо мошенничество выглядит даже не мелким, а просто-таки мельчайшим! Человекни за что не поверит, что за какие-то несчастные пятьсот рублей его может ждатьнечто более серьезное, чем устыдительные речи и приказ немедленно вернутьприсвоенные денежки. И только когда коротко остриженный ноготь тов. Мыльниковаотчеркнет на страничке ГК РФ соответствующую статеечку…

А если и правда – Фонд именно потому непредупреждает людей, что работает в связке с милицией, для которой онобеспечивает приток перепуганных, трясущихся, готовых на все женщин? Да имужчины тоже пугаются ответственности, тоже готовы на все, чтобы искупить свойгрех! Особенно если они уже какое-то время получали это жалкое пособие и купилина него лишние ботинки своим детям, а также колбасы и пива себе и зонтик своейжене. А может, просто погасили долг за квартиру или за телефон этими злодейскипохищенными государственными деньгами.

Секундочку… Но, в отличие от этих несчастныхгрешников, мелкая мошенница Ольга Еремеева еще никак не распорядилась своимпособием по безработице.

А может быть, Мыльников ошибся и их вовсе невыслали? Тогда, наверное, еще не все потеряно!

Ольга влетела в троллейбус и, мысленно клянягромоздкую, медлительную железяку, ринулась в сберкассу на Ошару, где с ужасомобнаружила факт поступления денег на свою книжку. Мыльников, увы, не ошибся. Вистерической тональности она потребовала незамедлительно вернуть эти проклятыепятьсот рублей отправителю. Слава богу, ей хватило ума не получать наличными,не тащить эти гроши в пригоршне обратно в Фонд занятости как доказательствосвоих благих намерений немедля завязать с преступным прошлым! Доказательствомдолжна была послужить квитанция об отправке денег. Отксеренную копию Ольгаотнесла в бухгалтерию Фонда, а оригинал потащила в клювике товарищу МыльниковуНиколаю Николаевичу. Приближалось восемь вечера – время Ч!

Отделение милиции не то чтобы опустело посравнению с дневным временем, однако народу в нем все-таки поубавилось. Напервом этаже жизнь еще кипела, но чем выше поднималась Ольга, тем более пустымистановились лестничные пролеты и площадки. Днем тут приходилось идти бочком,вжимаясь в стенку, а сейчас Ольга спокойно поднималась по ступенькам… вернеебудет употребить наречие «медленно» и глагол «тащилась», жалея, что ей никто непреграждает путь и не делает это продвижение наверх еще более неспешным.Коридор третьего этажа был пуст, ни из-под одной двери не пробивалась полоскасвета, даже за дверью с табличкой «Начальник отдела по борьбе с экономическимипреступлениями Васильев М.И.» было совершенно темно. Васильев М.И., как всенормальные люди, уже отправился домой, к жене и детям, даром что начальник. Авот его подчиненный по фамилии Мыльников продолжал неустанно бороться с этимисамыми преступлениями…

Ольга тяжело вздохнула и посмотрела на часы.Было 7.59. Она подождала минуту, ровно в 8.00 стукнула согнутым пальцем в дверьс цифрой 313 и получила приказание войти.

Кабинет был немилосердно освещен большойлампочкой, висящей на голом шнуре. Лампочка была такая яркая, что не оставлялапреступникам никакой надежды скрыть свои тайные намерения от следователяМыльникова, от его проницательных глаз. А еще эти глаза были усталыми, нодобрыми.

– Садитесь, Ольга Михайловна, – негромкопригласил он и потер подпухшие веки. – Ну что? Как настроение? Будем сотрудничать?

И в этот миг она приняла решение – совершенноопределенное и бесповоротное. Однако Мыльникову ничего об этом пока не сказала,а просто положила на стол квитанцию из сберкассы и заявила:

– Вот.

– Да вы садитесь, садитесь. Что это? –спросил опер, разглядывая бумажку очень внимательно, но не дотрагиваясь до нее,словно боялся оставить отпечатки пальцев.

– Я вернула деньги в Фонд занятости, НиколайНиколаевич, – сказала Ольга, оглядываясь на традесканцию, но решив ужлучше постоять, чем снова терпеть ее приставания. – Как вы думаете,зачтется мне это на суде?

– Ну что вы, Ольга Михайловна, – ласковоусмехнулся Мыльников. – Какой может быть суд? Мы же с вами договорились: яза вас похлопочу, если вы нам поможете.