Начиная с 1943 года резидентура в Нью-Йорке приступила к активному сбору информации по так называемому «Манхэттенскому проекту» — разработке в лабораториях ядерного центра в Лос-Аламосе первой в мире американской атомной бомбы. Сотрудникам резидентуры удалось добыть и направить в Москву важнейшие материалы по атомной энергии и ее использованию в военных целях. О предстоящем первом испытании атомной бомбы нью-йоркская резидентура информировала Центр заранее. И когда 16 июля 1945 года над пустыней Нью-Мехико поднялся гриб атомного взрыва, основные данные, касающиеся устройства бомбы и материалов, примененных в ее конструкции, уже находились в распоряжении советских ученых. Особая роль в этом принадлежала Леонтине Коэн.

…Лос-Аламос являлся закрытым городком со строжайшим режимом секретности. Проживали там только научные работники и больные, лечившие легкие. И еще те, кто непосредственно создавал атомную бомбу. Сотрудникам ядерного центра разрешалось покидать городок лишь раз в месяц, в одно из воскресений. Как в таких условиях получить материалы, подготовленные источником для передачи в Москву? Решить эту задачу было поручено Лоне.

Она выехала на курорт Альбукерк, расположенный неподалеку от Лос-Аламоса. Для обеспечения личной безопасности запаслась свидетельством нью-йоркского врача, удостоверяющим необходимость прохождения курса лечения легких в этой курортной зоне. Поселилась на окраине городка, сняла комнату и начала готовиться к разведывательной операции.

Встреча с источником информации была назначена на воскресенье у храма в центре Альбукерка. И здесь Лоне пришлось поволноваться: источник пришел только на четвертое воскресенье. Ждать целый месяц, находясь вблизи засекреченного объекта! А произошла банальная история — источник перепутал дату встречи. Наконец встреча состоялась. Обмен паролями, получение ценнейших секретных документов, и можно трогаться в обратный путь. Однако судьба приготовила для Лоны еще одно испытание.

На вокзале в Альбукерке, уже при посадке в поезд, сотрудники ФБР неожиданно организовали тщательную проверку пассажиров и их багажа. Лона не растерялась. Сымитировав насморк, она достала коробку с бумажными салфетками, в которой были спрятаны полученные от источника документы, и вытащила из нее салфетку. И когда ее вещи начали осматривать, сунула эту коробку прямо в руки одному из проверяющих, а сама начала рыться в сумочке в поисках билета. Билет «нашелся», когда поезд уже готов был тронуться. Лону в спешке подсадили в вагон, и проверяющий машинально, на ходу возвратил ей «забытую» коробку, так и не проверив ее. Через некоторое время ценнейшие документы были уже в Центре.

Снова вместе

В ноябре 1945 года Моррис Коэн демобилизовался из армии и возвратился в США. В декабре того же года с ним была восстановлена связь. Начался новый этап в работе разведчиков. Коэны обеспечивали конспиративную связь с рядом ценных источников нью-йоркской «легальной» резидентуры, причастных к разработке американского ядер-ного оружия.

Из воспоминаний Юрия Соколова:

«В работе Моррис отличался высочайшей надежностью. Кроме блестящих аналитических способностей он обладал спокойным характером и завидной выдержкой. Я никогда не видел его сердитым или раздраженным. Любую напряженность он мог снять своей доброй улыбкой, убедительностью доводов.

Для меня Моррис был и как старший брат, и как добрый советчик. Я постоянно чувствовал с его стороны и понимание, и поддержку в новой, непривычной для меня на первых порах обстановке. В то же время Моррис внимательно прислушивался к моим советам и рекомендациям, понимая, что они диктуются деловыми соображениями и заботой о его безопасности.

Обстановка в США тем временем становилась для нашей работы все более неблагоприятной. Особенно после подъема волны маккартизма, закрытия нашего генконсульства в Нью-Йорке в 1948 году и ухудшения отношений между США и СССР. Все это заставило нью-йоркскую резидентуру значительно повысить уровень средств обеспечения безопасности связи и ужесточить требования к их соблюдению. Центр принял решение о подготовке к передаче Морриса и Лоны на связь нелегалу».

Была еще одна причина принятия такого решения. В сентябре 1945 года произошли драматические события, ставшие черным днем в истории советской разведки, — в Оттаве сбежал военный шифровальщик Игорь Гузенко. Он выдал нашим противникам много секретов. Уже к 1947 году наши «легальные» резидентуры в США были вынуждены законсервировать на некоторое время связь со многими агентами, в том числе и с Коэнами.

В конце 1948 года Коэны были включены в состав резидентуры разведчика-нелегала Вильяма Фишера (оперативный псевдоним «Марк»), ставшего впоследствии известным всему миру под именем полковника Рудольфа Абеля.

Действительно, оперативная обстановка в США в целом и, в частности, в Нью-Йорке резко обострилась. После закрытия в сентябре 1948 года советского Генерального консульства многие его сотрудники были объявлены персонами нон грата. Предприняв эту акцию, президент США Трумэн решил продемонстрировать республиканцам в конгрессе, что в отличие от президента Рузвельта у него нет каких-либо особых иллюзий в отношении Советского Союза. Этому способствовала и объявленная годом ранее так называемая «доктрина Трумэна», рассчитанная на то, чтобы воспрепятствовать продвижению коммунизма в Штаты и внедрить в сознание американцев тезис о том, что настоящая холодная война с Советами еще впереди. Тогда же Трумэн открыто заявил, что для борьбы с подрывными элементами внутри страны ФБР будет проводить серьезную проверку на благонадежность всех федеральных служащих.

Со своей стороны директор ФБР Эдгар Гувер в очередной раз публично предупредил Трумэна об угрозе, которую могут нести в себе 100 тысяч американских коммунистов, «выполняющих задание Москвы».

Вслед за этим заявлением директора ФБР республиканец Джозеф Маккарти начал «священную войну» против «красной опасности». Она стала синонимом политической «охоты на ведьм», а развязанная республиканцами кампания травли прогрессивных элементов и открытых репрессий против членов компартии США получила впоследствии название «маккартизм».

В декабре 1948 года «Марк» провел две встречи с Коэнами и остался доволен своими новыми помощниками. Информируя Центр о встречах, он сообщил:

«Мною установлен контакт с «Лесли» и «Луисом». Оба произвели хорошее впечатление. Работать мне с ними будет легко.

«Луис» достаточно опытен. Образован и умен. По характеру спокоен, уравновешен, даже несколько холоден, каким и должен быть разведчик. Обладает очень важным качеством — держать все в секрете. Излюбленной темой его бесед являлись история и политика. «Луис» — типичный американский интеллигент.

«Лесли» тоже показала себя надежной сообщницей — хладнокровной, смелой и находчивой. Как и «Луис», обладает многими положительными качествами. Она свободно ориентируется среди людей разного круга. Имеет удивительное свойство покорять их своей находчивостью и остроумием. К числу недостатков следует отнести стремление упрощать конспиративность в работе с нами. Последнее для нее характерно, потому что «Лесли» привыкла к обычной легальной работе.