Они нашли Алисию в липовой аллее. Девушка прогуливалась в черной тени деревьев, а вокруг медленно падали на землю увядшие листья.

Джордж Толбойз редко на чем подолгу задерживал свой взгляд, но — странное дело! — на это место он обратил особое внимание.

— Так должна выглядеть кладбищенская аллея, — сказал он, обращаясь не столько к Роберту, сколько к самому себе. — Как мирно спалось бы мертвым в этой угрюмой тени! Жаль, что кладбище в Вентноре не похоже на это место.

Все трое пошли по аллее к разрушенному колодцу. Там Алисия рассказала им старинную легенду, связанную с Одли-Корт, — мрачную историю, какие во множестве витают вокруг всякого старого дома, словно прошлое — это темная страница, заполненная одной лишь скорбью и преступлениями.

— Мы хотим осмотреть дом до темноты, Алисия, — сказал Роберт.

— Тогда нам следует поторопиться, — отозвалась девушка. — Идите за мной.

Они прошли через распахнутое окно, построенное во французском стиле, — такие окна, перестроив, несколько лет назад превратили в двери, вошли в библиотеку, а оттуда попали в зал.

Молодые люди прошли мимо бледнолицей горничной миледи — та, взмахнув белыми ресницами, взглянула на них украдкой.

Они уже поднимались по лестнице, когда Алисия, обернувшись, обратилась к девушке.

— Мы только что побывали в гостиной, а сейчас я хочу показать этим джентльменам апартаменты леди Одли. Там прибрано, Фиби?

— Да, мисс. Но дверь в прихожую заперта. Полагаю, миледи, отправляясь в Лондон, взяла ключ с собой.

— Взяла с собой? Но это невозможно! — воскликнула Алисия.

— Тем не менее, мисс, думаю, это именно так. Я не смогла его найти, а его, как правило, всегда оставляют в замочной скважине.

— Ерунда какая-то, — обиженно развела руками Алисия. — Неужели миледи боится, что кто-то, проникнув в ее комнаты, станет рыться в ее платьях и драгоценностях? Все это тем более досадно, что лучшие в доме картины развешаны именно в прихожей. Кроме того, там есть ее портрет. Он, правда, еще не окончен, но сходство с оригиналом поразительное.

— Ее портрет! — воскликнул Роберт Одли. — Отдал бы все что угодно, лишь бы взглянуть на него: оригинал я успел рассмотреть лишь в самых общих чертах. В прихожую нет иного входа?

— Иного входа?

— Да. Какой-нибудь двери, ведущей в другие комнаты, через которые мы могли бы проникнуть в апартаменты миледи.

Кузина отрицательно покачала головой и повела их в коридор, где на стенах, украшенных гобеленами, висело несколько семейных портретов. Картины давно потускнели; огромные фигуры предков в сумеречном свете выглядели устрашающе.

— Вон тот парень с боевым топором выглядит так, словно он собрался раскроить Джорджу череп, — заметил Роберт Одли, указав на изображение разъяренного воина, чья поднятая рука оказалась в этот момент как раз над темноволосой головой Джорджа Толбойза.

— Пойдем отсюда, Алисия. Тут сыро и, похоже, есть привидения. Знаешь, я твердо уверен, что привидения заводятся именно от сырости. Спишь, к примеру, в сырой постели, и вдруг посреди ночи просыпаешься от холодной дрожи и видишь перед собой какую-нибудь старую леди в придворном костюме времен Георга I, сидящую у тебя в ногах: старую леди принесло несварение желудка, а холодную дрожь обеспечили сырые простыни.

Новомодных ламп в Одли-Корт не было и в помине. В гостиной горели свечи, а комнаты сэра Майкла освещали почтенные толстые восковые свечи в массивных серебряных подсвечниках и канделябрах.

Смотреть в гостиной было особенно не на что, и Джорджу Толбойзу вскоре прискучило глазеть на образчики современной мебели и картины, выполненные в академической манере.

— Скажи, Алисия, а нет ли здесь поблизости какого-нибудь тошного лаза, или старого дубового сундука, или чего-нибудь в этом роде? — спросил Роберт.

— Конечно есть! — воскликнула Алисия с такой горячностью, что Роберт даже вздрогнул. — Конечно есть! И как я не подумала об этом раньше? Боже, какая же я глупая!

— Почему же глупая?

— Потому что, если вы не пожалеете свои локти и колени, то сможете осмотреть апартаменты миледи, попав туда через такой вот лаз, который ведет прямо в ее гардеробную. По-моему, она даже не подозревает о его существовании. Представляю, как она удивится, когда однажды вечером, когда она будет сидеть перед зеркалом, готовясь к балу, перед ней возникнет грабитель в черной маске и с фонарем, пробравшийся в святая святых снизу, через пол!

— Ну что, попытаем счастья, Джордж? — спросил Роберт Одли.

— Давай, если тебе так хочется.

Алисия повела их в комнату, где когда-то была ее детская. Сейчас тут никто не жил, за исключением тех редких случаев, когда в дом наезжало слишком много гостей.

Следуя указаниям кузины, Роберт Одли приподнял угол ковра и обнаружил среди дубовых половиц грубо сколоченную крышку люка.

— А теперь слушайте меня внимательно, — сказала Алисия. — Сначала придется спускаться на руках — там примерно четыре фута высоты; затем, нагнув головы, двинетесь по проходу; дойдя до поворота, резко примете влево и в конце обнаружите короткую лестницу, а над ней люк — такой же, как этот. Отодвинув засов, попадете в гардеробную миледи. Итак, вам все ясно?

— Яснее не бывает.

— Тогда, Роберт, бери свечу, а мистер Толбойз последует за тобой. Даю вам двадцать минут на осмотр картин — по одной минуте на картину, а когда время истечет, надеюсь, вы без особых приключений тем же путем вернетесь обратно.

Роберт все сделал в точности так, как сказала Алисия, и Джордж, покорно последовав за другом, через пять минут очутился в гардеробной миледи, пребывавшей, если так можно выразиться, в состоянии элегантного беспорядка.

Судя по всему, из-за непредвиденного путешествия в Лондон миледи оставила дом в спешке, и сейчас ее туалетные принадлежности лежали, поблескивая, на мраморном столике. От флаконов с духами — здесь их было великое множество — шел одуряющий запах. На крошечном письменном столике красовался увядший букет цветов, доставленных прямо из оранжереи. Два-три прекрасных платья бесформенной грудой были брошены на пол. Фарфор, драгоценности, гребни из слоновой кости валялись повсюду, обнаруживая свое присутствие в самых неожиданных местах. Увидев свое отражение в большом зеркале на подвижной раме, Джордж Толбойз подумал, как, должно быть, нелепо смотрится он сейчас среди этих роскошных дамских побрякушек.

Из гардеробной они прошли в будуар, а из будуара — в ту самую прихожую, где, как утверждала Алисия, кроме портрета миледи, имелось двенадцать весьма ценных живописных полотен.

Портрет миледи, прикрытый зеленой байкой, стоял на мольберте в центре восьмигранной комнаты. Художник нарисовал ее в этой же комнате, и окружающая обстановка выглядела как достоверная репродукция стен, изображенных на картине. Художник, вероятнее всего, принадлежал к прерафаэлитскому братству, было страшно подумать, сколь долго пришлось ему трудиться над второстепенными деталями картины — мелкими локонами миледи и тяжелыми складками ее темно-красного бархатного платья.