спокойное и умное лицо. Будь вы наивны, то подумали бы, что она типичная дружелюбная бабуля. На самом деле Мадлен Брек – одна из самых влиятельных дам в Чикаго.

Являясь председателем Совета уполномоченных округа Кук штата Иллинойс, она контролирует финансовые потоки крупных проектов, финансируемых государством, – от парков до инфраструктуры, а также имеет непоколебимую власть над либеральными демократами Чикаго.

Не пошевелив и пальцем, Мадлен умудряется назначать на ключевые должности тех, кого хочет – хоть городского казначея, хоть прокурора штата.

Она умна и расчетлива, и это точно не тот человек, которого я хотел бы видеть в стане своих противников. Я леденею от мысли, что Аида может сейчас ляпнуть что-то беспардонное.

Пока она приближается, я угрожающе шепчу своей невесте:

– Веди себя прилично. Это Мадлен…

– Я знаю, кто это, – перебивает она меня, закатив глаза.

– Мадлен, – обращается мой отец, – вы знакомы с моим сыном Кэлламом. Он баллотируется на место олдермена 43-го округа, выборы которого пройдут через пару недель.

– Великолепно, – говорит Мадлен. – Давно пора поставить там кого-то со своим видением.

– На какое видение вы рассчитываете? – спрашиваю я. – Возможно, ждете кого-то, кто сохранит Линкольн-парк?

Она расплывается в ухмылке.

– Кто нашептал вам, что я против перераспределения?

– Одна птичка, – отвечаю я. – Если я стану олдерменом, то не допущу, чтобы Линкольн-парк покромсали и разделили. Я близко дружу с главой Комитета по правилам.

– Джереми Росс упрям, – отмечает Мадлен, глядя на меня поверх своих очков так, словно не верит, что я способен реально на него повлиять.

– Он упрям как дьявол, но кое-что мне должен. Кое-что значительное.

– Что ж, я желаю району только лучшего, – высокопарно произносит она.

– Разумеется. Я разделяю ваши чувства. Линкольн-парк – это история. Мы не можем позволить отдать его другим районам, которые не станут с этим считаться.

– Так держать, – говорит Мадлен, похлопывая меня по руке. – Очень приятно, дорогая, – обращается она к Аиде.

Я немного обескуражен тем, что Мадлен Брек так резко прервала разговор. Мне казалось, мы хотим одного и того же.

Когда она уходит, Аида делает глоток из очередного бокала, который уже где-то стащила, и произносит:

– Вы же знаете, что ей насрать на Линкольн-парк?

Мой отец резко поворачивает голову.

– О чем это ты говоришь?

– Мадлен получает откаты за уборку мусора в 44-м и 32-м округах, – говорит Аида так, словно это очевидно. – Если добавить туда половину Линкольн-парка, сумма удвоится. Она лишь публично выступает против перераспределения, потому что оно не пользуется популярностью.

Родители переглядываются.

– Пообщаюсь-ка я с Марти Рико, – говорит моя мать.

Когда они расходятся за подтверждениями, Аида тихонько смеется.

– Откуда ты это знаешь? – спрашиваю я.

– Похоже, у Гриффинов все же не такие хорошие связи, – говорит она. – Видимо, об этом не говорят в Норт-Шор Кантри-клаб.

– Расскажи мне, как вернуть ее благосклонность, раз ты такая умная, – требую я.

– С чего бы мне подсказывать тебе? – спрашивает Аида, прищуривая свои серые глаза и делая еще один глоток. В этот момент она кажется коварной и опасной, словно какая-то дикая кошка, готовая спрыгнуть с высоких ветвей мне на голову.

– Ну, – говорю я, – со следующей недели все, что мое, станет твоим. Это значит, что мои успехи… как и мои провалы… лягут и на твои плечи. Так что помощь мне не лишена смысла.

Аида ставит свой пустой бокал на ближайший вазон, к ее щекам приливает кровь.

– Думаешь, я стану покладистой женушкой, стоящей позади мужа и работающей в тени на благо твоей сияющей звезды? – яростно произносит она.

– Мне не нужна твоя помощь, – отвечаю я. – Но раз уж мы обречены быть вместе, почему бы нам и не работать сообща.

– Я не собираюсь быть приложением к тебе! – с жаром произносит Аида.

– Хочешь сказать, тебе есть чем заняться? – с усмешкой спрашиваю я. – Судя по всему, семейному бизнесу ты не приносишь никакой пользы и просто бесцельно слоняешься по Лойоле. У тебя вообще есть другие дела, кроме как вламываться на чужие вечеринки?

Аида сердито смотрит на меня, в кои-то веки не находя слов.

– Я не собираюсь перед тобой оправдываться, – наконец говорит она.

Слабовато по сравнению с обычной ее реакцией. Похоже, я действительно задел свою невесту за живое. Что ж, стоит копнуть еще немного.

– Вряд ли ты бы ответила что-то стоящее.

Она буквально дрожит от гнева. У этой итальянки взрывной характер – не стоит так ее дразнить, особенно в публичном месте. В отличие от Аиды, мне есть что терять, если она выйдет из себя.

В конце концов она говорит:

– Я понимаю, что ты меня подначиваешь. Я отвечу тебе лишь потому, что это не имеет значения, и ты не сможешь ни на что повлиять. Мадлен Брек заботит лишь заработок – точка. Если что-то ее и волнует, так это полномочия полиции стрелять в людей. Ты можешь привлечь ее на свою сторону, если убедишь, что действительно собираешься что-то предпринять. Но ты этого не сделаешь, потому что иначе потеряешь поддержку профсоюза полиции и, вероятно, пожарных тоже.

Это, пожалуй, довольно здравая мысль. Похоже, Аида права. Как права и в том, что Мадлен сложно будет впечатлить, не вызвав гнев профсоюза полиции.

– А это весьма разумно, – говорю я.

– О, спасибо! – саркастически отвечает она. – Я польщена.

Аида уже закатывает глаза, как замечает какое-то движение в нашу сторону. Девушка оглядывается так, словно хочет спрятаться, – можно подумать, это не вечеринка в нашу честь, а она не одета примерно так же изысканно, как подсолнух.

Засунув руки в карманы, к нам направляется Оливер Касл с идиотской ухмылкой на лице. Мы знакомы с колледжа, но никогда особо не ладили. Он был звездой футбола и, похоже, продолжает соответствующе питаться, хотя давно уже работает в инвестиционной фирме своего отца. Его крупное мускулистое тело уже начинает расплываться, хотя он все еще выглядит сильным. Кожа такая загорелая, словно мужчина только что вернулся из отпуска, о котором и собирается мне поведать.

Но когда он подходит ближе, я вижу, что его внимание полностью приковано к Аиде.

– Я ушам своим не поверил, когда услышал, – говорит Оливер.

– Привет, Олли, – отвечает она, оборачиваясь к нему без особого энтузиазма.

Олли?

– Я ранен в самое сердце. Ты выходишь замуж и даже не считаешь нужным позвонить и сообщить мне?

– С чего бы мне звонить тебе? – холодно произносит Аида. – Последние три месяца я успешно игнорировала твои сообщения и звонки. Когда тренируешь собаку, нельзя ее баловать, иначе так и будет лаять и пускать на тебя слюни.

Я жду, что Оливер оскорбится, но он лишь