Я не могла отвести от портрета глаз. Неужели его написал Уинстон? Это был эскиз, однако даже сейчас было ясно, что над ним работал настоящий мастер. Мой двойник, мое зеркальное отражение! Лицо и тело на картине окутывал мягкий свет, отчего кожа казалась золотистой, хотя в действительности была много белее, а искусно выписанные тени подчеркивали изгибы тела и приуменьшали его округлости. Должно быть, он писал портрет ночью при свечах! Бледность и усталость на лице подтверждали мое предположение. На портрете была я и в то же время другая. Женщина, представленная на картине лежащей, была той, с кем он заключил сделку и… провел одну ночь. Вспоминать об этом было противно. Я закуталась в простыню и отвернулась. Движение вывело его из задумчивости.

– Одевайтесь! – распорядился Уинстон.

Я посмотрела на него вопросительно.

– Зачем?

– Мы уезжаем, – объявил он.

– Куда? – спросила я. Известие обрадовало меня, однако моя радость тут же сменилась тревогой. – Вы отвезете меня назад, в тюрьму в Данди?

– Не задавайте вопросов и делайте то, что я прошу, – резко ответил он.

Я выскользнула из постели и сгребла со стула мои постиранные и аккуратно сложенные вещи. Уинстон не шевельнулся. Он по-прежнему сидел в кресле и спокойно наблюдал за мной.

– Вы могли бы выйти?

– Замолчите и одевайтесь! – приказал он раздраженно.

Его тон заставил меня вздрогнуть. Я стала молча одеваться, зная, что он на меня смотрит. Однако сейчас было не время спорить, я это чувствовала.

Мы направились на север, через холмы Сидлоу-Хиллз. Дорога привела нас к небольшому коттеджу на берегу озера, недалеко от утеса Лон-Крэг. Уинстон соскочил с лошади и помог спешиться мне. Наши взгляды встретились, и я поежилась. Он что-то задумал, и я подозревала, что вовлечена в эту зловещую затею буду не только я, но и Лиам.

– Зачем мы сюда приехали? – спросила я, чтобы заставить его наконец нарушить молчание.

– Будем ждать, – ответил он, снимая с Роз-Мойре седло.

Он положил упряжь под дерево, к которому ранее привязал мою лошадь, и снял с ее спины попону. Хлопнув ее по крупу в благодарность за послушание, он расседлал и своего коня тоже.

Мне вдруг стало страшно. Мои мысли начали проясняться, и все мои тревоги и страхи вернулись. Разумеется, он решил дожидаться Лиама, чтобы убить его! Догадка заставила меня побледнеть, и в то же мгновение Уинстон повернулся ко мне. Увидев мое расстроенное лицо, он сладко улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего.

– Идите в дом, – приказал он мне.

– Нет, не хочу! – заупрямилась я, с ужасом глядя на моего мучителя.

Передо мной стоял сам повелитель демонов Вельзевул. Обольстительный, да, я не могла отрицать очевидное, но бессердечный, и красота его была такой же – холодной и жестокой. Из сумки он вынул моток веревки, а из седельной кобуры – пару пистолетов, которые сунул за пояс.

Мне пришла в голову мысль о том, что можно попытаться бежать, но затем я подумала, что это не помешает Лиаму сюда приехать. Уинстон наверняка сообщил конюху, куда мы едем, и распорядился указать Лиаму путь, как только он наведается в усадьбу.

Собрав все необходимое, Уинстон силой потащил меня в дом. Когда ударом ноги он распахнул дверь, навстречу нам поднялось облако пыли. Дверные петли жалобно застонали. На подоконник сел ворон и каркнул. Мне снова стало страшно до дрожи. Морриган на поле битвы ждет момента, когда сможет сесть на плечо поверженному воину…

– Прочь! – замахнулась я на зловещую птицу, и она улетела с пронзительным карканьем.

– Плохое предзнаменование? – поинтересовался Уинстон, указывая мне на стул, который только что поставил перед дверью. – Присядьте-ка!

Я подчинилась. Он связал мне руки за спинкой стула и, отрезав от мотка веревки два куска, примотал к ножкам мои щиколотки.

– Жаль, конечно, ребенка, но… – протянул он, проверяя, достаточно ли туго затянуты мои путы.

Так же тщательно он привязал к спинке стула мой торс. Я охнула от боли.

Уинстон посмотрел на меня своими холодными голубыми глазами.

– Не беспокойтесь так, скоро он все равно уже ничего не сможет почувствовать…

– П-п-почему? – спросила я, запинаясь.

– Боюсь, вы не доживете до рассвета.

Между мной и входной дверью он поставил еще один стул и отрезал кусок от другой веревки, потоньше первой.

– Вы убьете меня?

Губы мои задрожали, и я ничего не могла с этим поделать.

– Не я, – ответил он, бросив на меня холодный, жестокий взгляд. – Это сделает Макдональд.

Эти слова поразили меня в самое сердце. Я с ужасом наблюдала, как Уинстон привязывает пистолет к спинке стула на уровне моей груди. Господи, такое не привидится даже в самом страшном сне! Наверное, он и правда спятил! Я с трудом проглотила комок в горле и поспешно смежила веки, чтобы сдержать слезы, но они все равно брызнули из глаз.

Уинстон аккуратно привязал один конец веревки к спусковому крючку направленного на меня пистолета, а другой конец – к дверной ручке. Как только кто-нибудь попытается открыть дверь снаружи, грянет выстрел…

– Нет, Уинстон, нет! Вы не можете так поступить! Убейте меня, если вам хочется, но только не так! Только не Лиам! Господи! Да вы еще хуже, чем я думала! Будьте прокляты, Уинстон Даннинг! – кричала я. – Дьявол заберет вас к себе, и вы будете жариться в аду вечно, мерзавец!

Посмотрев на меня с неприкрытым торжеством, он вернулся к своему занятию, ничего мне не сказав. Зарядил пистолет без пули, открыл дверь. Последовал щелчок, и снова в доме повисла мертвая тишина. Лицо мое было мокрым от слез. Капли пота стекали меж грудей и по спине – страх сочился сквозь поры моего тела. Я сделала резкое движение, и стул упал, увлекая за собой и меня. Уинстон посмотрел на меня озадаченно.

– Спасибо за подсказку, Кейтлин, – саркастически произнес он. – Этого я не предусмотрел.

Он обвел комнату взглядом, подошел к кровати и подтащил ее ко мне. Потом привязал мой стул к одному из столбиков кровати, лишив меня малейшего шанса выбраться из-под прицела.

– Почему вы это делаете? – спросила я, дрожа всем телом.

Он приблизил ко мне свое угрюмое лицо, и я заглянула в его глаза, такие ясные, такие красивые… Мне показалось, что он стоял, глядя на меня и не произнося ни звука, целую вечность, как вдруг Уинстон яростно прильнул ртом к моему рту. Язык его проник меж моими губами, заставляя их открыться. Я ничего не могла поделать, я была целиком в его власти. Руку он сунул мне меж бедер, и все мои усилия не впустить ее оказались напрасными. Губы его вскоре оставили мой рот, чтобы спуститься по шее к груди, которую он обнажил, резко потянув за корсаж.

– Кейтлин! – выдохнул он, и наши лица снова оказались на одном уровне. – Моя Афродита… То, что я собираюсь сделать, уже терзает и мучит меня…