Казалось бы, после разгрома группы армий «Центр» летом 1944 года уже все поняли, каким будет исход войны. Тем не менее, и это представляется неординарным явлением, вермахт продолжал дисциплинированно и эффективно сражаться вплоть до весны 1945 года. За первые пять месяцев 1945 года погибло 400 000 немцев — совершенно бессмысленно, поскольку шансов на победу у Германии практически не было[1327]. Заново сформированная группа армий «Центр» под командованием генерала Шёрнера в апреле вела бои у города Кюстрина на Одере. Даже в мае с удивительным упорством и стойкостью все еще воевали 203 000 солдат и офицеров, представлявших остатки группы армий «Север», переименованной в группу армий «Курляндия», и оказывали сопротивление до тех пор, пока их всех не увели на десять лет в заключение восстанавливать инфраструктуру Советского Союза, которую немцы разрушили за годы войны. В Курске, Волгограде, в других городах и сегодня можно видеть результаты их труда.

6-я танковая армия сдерживала продвижение русских войск в Австрию, пока в марте 1945 года не закончилось горючее, и 13 апреля в Вену вошли части 2-го Украинского фронта Малиновского. Ставка Гитлера начала лгать своим генералам: командующий группой армий «Юг» (название восстановлено в сентябре) генерал Лотар Рендулич 6 апреля получил приказ удерживать Вену, которая уже была в руках русских, любой ценой. Ему было рекомендовано говорить войскам: «Когда все плохо и вы не знаете, что делать, бейте себя в грудь и повторяйте: «Я национал-социалист и могу сдвигать горы!»»[1328]. Понимая, что это вряд ли подействует, Рендулич поинтересовался в ОКБ: на что рассчитывать — на продолжение или завершение войны? Ему ответили: «Война будет закончена политическими средствами»[1329]. Рендулич не поверил и сдался в мае возле Вены. (Рендулич тоже может служить примером того, как Гитлер тасовал старших офицеров. За пять месяцев 1945 года он в январе командовал группой армий «Север» в Восточной Пруссии, затем группой армий «Центр», в марте — группой армий «Курляндия», а в апреле — группой армий «Юг» в Австрии.)

На севере немецкие войска тоже оказались в непростом положении из-за того, что Гитлер не разрешил Гудериану спасать группу армий «Центр» в Восточной Пруссии и группу армий «Курляндия» (бывшая группа армий «Север») в Латвии. Тем не менее, когда Жуков и Рокоссовский в феврале 1945 года поймали в «котел» более полумиллиона немцев, кригсмарине провели — правда, ценой больших жертв — грандиозную эвакуацию войск, более масштабную, чем в Дюнкерке в 1940 году. Моряки вывезли в Германию четыре дивизии и полтора миллиона беженцев из балтийских портов Данциг (Гданьск), Готенхафен (Гдыня), Кенигсберг (Калининград), Пиллау (Балтийск) и Кольберг (Колобжег). Под непрекращающимися воздушными атаками немцы потеряли все крупные корабли, кроме крейсеров «Принц Ой-ген» и «Нюрнберг», но эту операцию можно считать одним из выдающихся свершений германских ВМС. Как ни странно, советский Военно-морской флот за всю войну ничем особенным себя не проявил. Правда, подводная лодка «С-13» 31 января 1945 года потопила в Балтийском море немецкий лайнер «Вильгельм Густлофф», отправив на дно около девяти тысяч человек — почти половина из них были дети — самая большая человеческая трагедия, когда-либо происходившая в истории на одном судне.

Возглавив генеральное наступление на Берлин, маршал Жуков передал 1-й Белорусский фронт Василию Соколовскому, и 22 апреля 1945 года войска двух фронтов — 1-го Белорусского и 1-го Украинского Ивана Конева — подошли к Берлину, взяв город в кольцо. В среду, 25 апреля, части американской 1-й армии, британской 12-й группы армий Брэдли и 1-го Украинского фронта встретились в Торгау на Эльбе. Демаркационные границы союзники согласовали еще до Ялтинской конференции, а на ней лишь утвердили их, и на долю русских армий выпало бремя брать Берлин. Первой атаковать город могла, конечно, и американская 9-я армия Симпсона: она уже 11 апреля была на Эльбе, в шестидесяти милях от Берлина, за одиннадцать дней до того, как к нему подошли русские войска. Американцы за десять дней прошагали 120 миль, поскольку немцы не оказывали на Западе такого же жесткого сопротивления, как на Востоке[1330]. После войны высказывались различные мнения, а Монтгомери и Паттон просто сетовали по поводу того, что Берлин брали русские, а не западные армии. Так или иначе, британцам, американцам, канадцам и французам не пришлось приносить столь огромные жертвы в последнем, решающем сражении (хотя если бы им все-таки довелось сражаться в городе, то потерь наверняка было бы меньше).

По оценкам Брэдли, доведенным до сведения Эйзенхауэра, при взятии Берлина западные союзники могли потерять 100 000 человек — «слишком дорогая плата за престиж»[1331]. Оценка, безусловно, завышена. Конев впоследствии говорил, что в битве за Берлин Красная Армия потеряла восемьсот танков. Считается, что потери русских составили 78 291 убитым и 274 184 ранеными, хотя эти цифры, вероятно, были бы иными, если бы русские поменьше стреляли друг в друга, а Сталин не спешил поскорее захватить Берлин, невзирая на жертвы[1332]. (Эти данные учитывают также и все бои от Балтики до чешской границы, за Одер и Нейссе[1333].)

Спешка Сталина объяснялась очень просто: его главный шпион Лаврентий Берия обнаружил, что в Институте физики кайзера Вильгельма, располагавшемся в Далеме, в юго-западном пригороде Берлина, проводились ядерные исследования, и русские хотели завладеть программой исследований, учеными, оборудованием, тяжелой водой и тоннами окиси урана[1334]. Не случайно Сталин всячески поощрял соперничество между Жуковым и Коневым: они действительно соревновались за то, чтобы их войска первыми заняли юго-запад Берлина.

Берлинцы любят черный юмор, и в рождественские дни 1944 года они желали друг другу: «Будьте благоразумны — дарите гробы!» Или: «Радуйтесь, пока война. Мир будет еще ужаснее!» Страшно было под постоянными бомбежками союзной авиации, еще страшнее было думать о приближающихся русских полчищах: границы рейха от Балтики до Адриатики осадили армии численностью 6,7 миллиона человек, и все они рвались к Берлину. У Сталина теперь было значительно больше сил, чем у Гитлера при вторжении в Россию в 1941 году, — необычайный успех Советского Союза, достигнутый, правда, не без помощи Соединенных Штатов. Американцы поставили Красной Армии по ленд-лизу свыше пяти тысяч самолетов, семь тысяч танков, множество грузовиков, пять миллионов пар обуви, баснословное количество продовольствия, военного имущества, оружия и боеприпасов. Общий объем поставок оценивается в десять миллиардов долларов, и они составили 7 процентов отечественного производства, позволяя Советскому Союзу сосредоточиться на тех отраслях военной экономики, в развитии которых больше всего преуспели советские ученые и промышленники. (Долг был погашен в 1990 году[1335].)