место. Кстати, я читала в одном романе, что гули — импотентные скопцы. Чего же нам их опасаться? Кстати, и за паралич нужно расплатиться, — Катрин похлопала по ятагану под платьем и похромала вперед. Шеф двинулся следом, «Цифры» потоптавшись и наскоро пошептавшись, откровенно дезертировать не решились, пристроились в хвост поисковой колонны.

[1]Мубашир — (здесь) управляющий, смотритель.

[2]Кади — мусульманский судья-чиновник, назначаемый правителем.

[3] Речь о Каирская цитадели (она же крепость Саладина) построенной в 1176–1183 гг.

[4] Дишдаш — египетская разновидность галабеи — длинной верхней рубахи с широкими рукавами, в Египте отличается более расширенной трапециевидной формой.

[5]9-ммм пистолет-пулемет «Хеклер-Кох» МП5К, модель с максимально укороченным стволом и магазином на 15–30 патронов.

[6]Аллаху алим! — переводится как «Аллаху виднее» или «Аллаху лучше знать».

[7] Хэнна (она же лавсония) — растение, из листьев которой получают хну — краску, употреблявшуюся женщинами всех сословий для выкрашивания ногтей и ладоней в эффектный темно-оранжевый цвет. По поверью причиной этого элегантного обычая стала ревность местных мужей — они были уверены, что крашеный ладони лишат посторонних мужчин возможности судить о белизне женской кожи. Хэнной так же красили гривы и хвосты белых лошадей, ослов, верблюдов и буйволов.

[8]Улица в северной части города.

[9]Точное название улицы и ворот изменено по понятным причинам.

[10]Магсиль ас-султан — буквально «покойницкая султана». В западной части каирской крепости находилось одно из наиболее популярных мест казни — здесь регулярно рубили головы самым опасным преступникам. Недалеко (кварталом южнее) находиться вышеуказанная покойницкая. По приданию построена знаменитым прогрессивным мамлюком Бейбарсом (1223–1277 гг), — будущему султану крайне не нравилось, что останки обезглавленных преступников отдавали на поругание толпе, а позже закапывали без обмывания и надлежащей молитвы.

[11]Место и процедура абсолютно реальные, достоверно известно, что ритуал необходимо было начинать строго с левой ноги, иначе ничего не получиться. От мужского бесплодия визит в магсиль ас-султан не спасал, но глазные болезни в старину каирцы-мужчины там успешно лечили, умываниями в знаменитом корыте.

Глава шестая. Дивный рассвет

«Собственно любой город — город контрастов. Лондон, Мадрид, Рим, Стамбул или Мерефа — куда не плюнь, контрасты. Конечно, нет правил без исключений: Гоморра, Троя, Помпея, Лос-Анджелес — гармоничные городки, прямо глаз отдыхает…»

(Проф. Островитянская. Дорожные дневники, том 108)

«ГУЛИСТАН — город такой. А до 1922 года тамошнего летоисчисления назывался еще страшнее. (Справочник «Иномировая география» Изд. «Лагуна-Универ»

шестой день месяца термидора

Гули — существа сверхъестественные, и идти их тропами людям не дано, будь эти самые люди хоть трижды археологи. Погоня забуксовала — до кладбища аль-Караф[1] отделяло чуть больше километра, но через жилые кварталы. Уличные ворота в тревожное и глубоко ночное время, естественно, наглухо заперты. Можно было достучаться до сторожей — каирцы на сих ключевых уличных постах были по устоявшейся традиции стары, иной раз абсолютно слепы, но несли свою службу достойно, как и полагается истинной опоре древнего города. Вот только общаться со сторожами было некому — на франко-английскую и иную иноязычную ругань ворота вряд ли отворят.

Шли по крышам, заборам, под крик напуганных обывателей и истеричный лай. Здешнее собачье поголовье для преимущественно правоверного мусульманского города оказалось неожиданно многочисленным[2].

— Они тут псов на продажу разводят, что ли? — в голос проорал «Девять», разбегаясь для прыжка. Взлетел над двором квадратной тенью — снизу тщетно взметнулись тощие короткошерстные псы, метающие дотянуться до ног «археолога». Увы, кобелям летать не дано — челюсти клацнули впустую. Подотставшего охранника коллеги приняли на краю крыши, помогли удержаться на парапете. Ширился разноголосый ор и гам в соседних домах и дворах, мелькали фонари и факелы, квартальные собаки просто с ума сходили, ревел глубоко возмущенный внеурочным беспокойством труженик-ишак. «Археологи» перебежали крышу, спустились на забор — благо здесь он тянулся широкий, почти дорожка.

— Поживее, господа! — потребовал Вейль, пытаясь переорать рев и лай.

Катрин вела группу — выяснилось, что крыши-заборы не являются тщательно натренированной полосой препятствий у пары «цифр». Шеф замыкал группу, справедливо опасаясь, что охранники могут не только позорно пасть в зубы «каирско-сторожевых», но и заблудиться в силу слабой веры в необходимость продолжения столь спорного и утомительного мероприятия.

Забор кончился, Катрин спрыгнула на горловину огромного кувшина — старый пустой зир[3] отозвался удивленным гулом, ниже что-то опасно треснуло. Девушка перепрыгнула на повозку, оттуда уже на уступ следующей крыши. Коллеги, сопя и мыча ругательства, последовали непростым маршрутом, а Катрин уже запрыгнула на следующую крышу и слегка забуксовала в ворохах разложенного для просушки камыша. Со двора негодующе завопили — оттуда прилетела палка — довольно меткая.

— Аллаху алим! — хватаясь за плечо, зарычала «археологша» неопределенным фигурам внизу.

Дальше… обойти по забору крошечный садик, следующая крыша пологая — ага, судя по паническому гвалту под шаткими стропилами — куры проснулись и тоже очень возмущены. Где-то хохотала гиена[4] — вот это в самую точку…

…Свалился «Семь-Шесть» неудачно — двор был узок, но густо «засобачен». Псинки на миг аж примолкли от такой удачи. Потом восторженно взвыли… Рассмотреть, добрались они до охранника или нет, Катрин не успела — рядом заплясал-запульсировал слепящий огонек на коротком рыле «хоха». Десяток пуль (ни единой осечки) — умирающий взвизг пса — мгновение испуганной тишины в квартале… «Семь-Шесть» уже взбирался на крышу, а его партнер, оскалившись, вглядывался во двор, выискивая недобитые цели. Вот — фигуры хозяев, замерших в дверях дома. Автомат вновь застучал — силуэты сложились, падая друг на друга.

На следующей крыше — длинной и плоской — Катрин обернулась:

— Зачем?

— Да мне накласть, — исчерпывающе объяснил «Девять».

Шеф пожал плечами. Действительно, чужой город, чужие глупые собаки и люди — их и цивилизованными-то назвать можно очень условно. Какой смысл стесняться? Вот, мля, экспедиция подобралась.

Спешно перебрались через отрог массивной стены. После пальбы лай и шум примолк, зато где-то левее в высоте воззвал к молитве муэдзин — ему ответили дальше, и дальше.

— Уже рассвет. Опаздываем, — лаконично известил Вейль.

— Да это уже вроде бы кладбище, — сказала Катрин, вглядываясь в соседний двор — там виднелся ряд надгробий. — Оно тут весьма обжитое.

Действительно кладбище, не самая богатая его