От председателя Государственной думы получались телеграммы, в которых указывалось, что против Государя в Петрограде страшное возбуждение и что теперь уже совершенно недостаточно произвести смену министерства и образовать новое, ответственное перед Государственной думой, а ставится вполне определенно вопрос об отречении Государя от престола; что это единственный выход из положения, так как, в противном случае, анархия охватит всю страну и неизбежен конец войны с Германией.

В частности, относительно Петрограда указывалось, что только отречение Государя от престола может предотвратить почти поголовное избиение офицеров гарнизона и во флоте и разрушение центральных административных аппаратов. М.В. Родзянко телеграфировал, что посылка войск с фронта ни к каким результатам не приведет, так как войска будут переходить на сторону революционных масс и анархия будет только увеличиваться.

Положение было действительно трудное. С самого начала, главным образом вследствие успокоительных телеграмм, получавшихся от военного министра генерала Беляева, не были приняты решительные и достаточные меры для подавления революционного движения, а к 1/14 марта пожар разгорелся настолько сильно, что потушить его было не легко.

Выход, конечно, был. Это немедленный отъезд Государя в район Особой армии и отправка в Петроград и Москву сильных и вполне надежных отрядов. Революционное движение и в этот период потушить было еще возможно. Но какой ценой?

Представлялось совершенно неоспоримым, что посылка небольших частей из районов Северного и Западного фронтов никакого результата не даст. Для того же, чтобы сорганизовать вполне достаточные и надежные отряды, требовалось дней десять—двенадцать (пришлось бы некоторые дивизии снимать с фронта). За этот же период весь тыл был бы охвачен революцией и, наверно, начались бы беспорядки и в некоторых войсковых частях на фронте. Получалась уверенность, что пришлось бы вести борьбу и на фронте и с тылом. А это было совершенно невозможно.

Следовательно, решение подавить революцию силой оружия, залив кровью Петроград и Москву, не только грозило прекращением на фронте борьбы с врагом, а было бы единственно возможным только именно с прекращением борьбы, с заключением позорного сепаратного мира. Последнее же было так ужасно, что представлялось неизбежным сделать все возможное для мирного прекращения революции – лишь бы борьба с врагом на фронте не прекращалась.

Кроме того, было совершенно ясно, что если б Государь решил во что бы то ни стало побороть революцию силою оружия и это привело к прекращению борьбы с Германией и Австро-Венгрией, то не только наши союзники никогда этого не простили бы России, но и общественное мнение России этого не простило бы Государю.

Это могло бы временно приостановить революцию, но она, конечно, вспыхнула бы с новой силой в самое ближайшее время, вероятно в период демобилизации армии, и смела бы не только правительство, но и династию.

Утром 1/14 марта от председателя Государственной думы получена была телеграмма, что в Псков, куда выехал со станции Дно Государь Император, отправляется депутация от имени Комитета Государственной думы в составе А.И. Гучкова и В.В. Шульгина26, что им поручено осветить Государю всю обстановку и высказать, что единственным решением для прекращения революции и возможности продолжать войну является отречение Государя от престола, передача его Наследнику Цесаревичу и назначение регентом Великого князя Михаила Александровича.

Главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский, с которым об этом уже переговорил М.В. Родзянко, обратился к начальнику штаба Верховного главнокомандующего с просьбой высказать по этому вопросу свое заключение и дать ему данные – как к этому вопросы относятся все главнокомандующие фронтами.

Генерал Рузский заявил, что он должен знать всю обстановку к приезду во Псков Государя Императора.

Он сказал, что Государю, вероятно, будет недостаточно выслушать мнение только его, генерала Рузского; хотя он лично и думает, что вряд ли есть какой-либо иной выход из создавшегося положения, кроме того, который будет предложен Государю выехавшей из Петрограда депутацией, но ему необходимо точно знать, как на это смотрит начальник штаба Верховного главнокомандующего и другие главнокомандующие фронтами.

Генерал Рузский закончил заявлением, что так как у Государя утеряна в данное время связь с армией, то начальник Его штаба, на основании Положения о полевом управлении войск, фактически вступил в исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего и поэтому должен с точки зрения боевой дать оценку происходящим событиям.

Генерал Алексеев поручил мне составить телеграмму главнокомандующим фронтами с подробным изложением всего происходящего в Петрограде, с указанием о том, что ставится вопрос об отречении Государя от престола в пользу Наследника Цесаревича с назначением регентом Великого князя Михаила Александровича, и с просьбой, чтобы главнокомандующие срочно сообщили по последнему вопросу свое мнение.

Телеграмма была подписана генералом Алексеевым и по прямому проводу передана всем главнокомандующим.

Через несколько времени меня вызвал к прямому проводу главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт и сказал, что он свое заключение даст лишь после того, как выскажутся генералы Рузский и Брусилов.

Так как мнение генерала Рузского о том, что другого выхода, по-видимому, нет, кроме отречения от престола Государя Императора, было известно, то это мнение главнокомандующего Северным фронтом я и сообщил генералу Эверту, сказав, что заключение генерала Брусилова будет ему сообщено.

Вслед за эти из штаба Юго-Западного фронта передали телеграмму генерала Брусилова, который сообщил, что, по его мнению, обстановка указывает на необходимость Государю Императору отречься от престола.

Мнение генерала Брусилова было передано генералу Эверту, и он ответил что, как ему ни тяжело это сказать, но и он принужден присоединиться к мнениям, высказанным генералами Рузским и Брусиловым.

Затем была получена из Тифлиса копия телеграммы Великого князя Николая Николаевича, адресованной на имя Государя. Великий князь докладывал Государю, что как это ни ответственно перед Богом и Родиной, но он вынужден признать, что единственным выходом для спасения России и династии и для возможности продолжать войну является отречение Государя от престола в пользу Наследника.

Главнокомандующий Румынским фронтом генерал Сахаров долго не отвечал на посланную ему телеграмму и требовал, чтобы ему были сообщены заключения всех Главнокомандующих.

После посланных ему мнений главнокомандующих он прислал свое заключение. В первой части своей телеграммы, отзываясь очень резко об образовавшемся Комитете Государственной думы, называя его шайкой разбойников, захвативших в свои руки власть, он указывает, что их надо просто разогнать. Во второй части телеграммы он говорит, что то, что сказал, подсказывает ему сердце, но разум принужден признать необходимость отречения от престола.

Все заключения главнокомандующих были переданы генералу Рузскому, причем и генерал Алексеев высказался за отречение Государя в пользу Наследника. После приезда Государя в Псков генерал Рузский доложил ему все телеграммы.