Другое дело касалось группы сахарозаводчиков юго-западного края, получивших разрешение на вывоз сахара в пределы Персии (г-да Д. Б. и Г.). Во время войны курс нашего рубля в Персии катастрофически падал. Единственной действительной мерой, чтобы его поднять, казалась отправка в пределы Персии достаточного количества сахара. Сахар было разрешено отправить нескольким сахарозаводчикам Юго-Западного края. Отправлено сахара было много, но это нисколько не изменило курса нашего рубля.

При расследовании этого вопроса получились данные, что сахар через таможни в Персии прошел в сравнительно незначительном количестве, а остальной сахар куда-то исчез. Затем были получены сведения, что значительное количество сахара выгружалось на других станциях Закавказской железной дороги и переотправлялось в Персию через границу вне таможенных постов. На персидском рынке сахар появлялся в очень незначительном количестве. Из Персии же были получены сведения, что русский сахар, в очень большом количестве, проходит через Персию только транзитным путем, а попадая в Турцию, направляется в Германию.

Оба дела возбудили очень большой шум. Лица, к коим были предъявлены обвинения, были арестованы. Но в конце декабря 1916 года, после усиленных ходатайств за обвиняемых сахарозаводчиков съездом сахарозаводчиков Юго-Западного края, доказывавшим полную неосновательность предъявленных обвинений, и после ходатайств различных лиц за банкира Р. последовало Высочайшее повеление об освобождении их из-под ареста и прекращении о них дел в порядке военного судопроизводства.

В связи с подготовкой к активным операциям весной 1917 года и необходимостью принять решение о выборе направления главного удара, а также для выработки необходимых данных для обсуждения их с представителями союзного командования на предстоявшей конференции, на 17/30 декабря 1916 года в Ставку Верховного главнокомандующего были вызваны главнокомандующие Северным, Западным, Юго-Западным и Румынским (помощник главнокомандующего) фронтами с их начальниками штабов.

Заседания состоялись 17/30 и 18/31 декабря под председательством Государя Императора. Главный удар решено было нанести на Юго-Западном фронте. На этом фронте остановились вследствие того, что по климатическим условиям там можно было начать операции раньше, чем на Западном и Северном фронтах, позиции противника там были более слабые, и рассчитывали, что на этом фронте после прорыва позиции противника можно будет достичь более решительных результатов. После успеха на Юго-Западном фронте намечено было перейти в наступление и на других фронтах.

18/31 декабря была получена в Ставке телеграмма об убийстве Распутина. Должен констатировать, что все в Ставке встретили эту весть радостно. «Наконец-то избавились от Распутина» – таков был общий голос.

Государь 18/31 декабря выехал в Царское Село. С этого времени мы все жили в какой-то напряженной атмосфере. Чувствовалось, что надвигаются какие-то события. Продолжительное отсутствие из Ставки Государя, хотя на фронте было сравнительно спокойно, создавало ненормальное положение вещей и всех нервировало. Циркулировали упорные слухи, что Государь в Ставку не вернется и состоится назначение нового главнокомандующего. Говорили о возможности назначения Великого князя Николая Николаевича.

В конце декабря в Ставку приехал помощник военного министра генерал Беляев. Он мне сказал, что ему стало очень трудно работать совместно с генералом Шуваевым и что он решил просить о назначении его в строй. Что Государь уже выразил на это согласие, а пока на него возложено особое поручение, связанное с поездкой в Румынию. Что он приехал в Ставку получить необходимы справки и затем отправится в Яссы. Нужные справки ему были даны, и он на другой же день уехал.

Вслед за его отъездом была получена телеграмма из Петрограда об освобождении генерала Шуваева от должности военного министра. Несколько позже была получена вторая телеграмма о том, что Государь приказал вернуть с дороги генерала Беляева и передать ему, чтобы он срочно прибыл в Петроград. Для нас стало ясно, что генерал Беляев предназначается на пост военного министра. Генералу Беляеву была послана телеграмма, и через два дня он был в Могилеве по пути в Петроград.

С дороги он прислал телеграмму, прося меня приехать на вокзал к поезду. Он прежде всего спросил, нет ли каких-либо данных, объясняющих причину вызова в Петроград. Я ответил, что все совершенно ясно и что ему предложено будет быть военным министром. Он тогда меня спросил, не соглашусь ли я быть его помощником, если его назначение действительно осуществится. Я категорически отказался, сказав, что с меня достаточно и того, что я уже испытал в положении помощника военного министра.

Через два дня была получена из Петрограда телеграмма о назначении генерала Беляева военным министром. По-видимому, причина замены генерала Шуваева генералом Беляевым заключалась в том, что при Дворе не считали генерала Шуваева достаточно решительным, а напряженное состояние после убийства Распутина и ожидание каких-то новых осложнений заставляло подумать о назначении на должность военного министра человека, в энергию которого верили и который мог бы в случае надобности сохранить порядок в тылу и пресечь всякие попытки его нарушения. Генерал Беляев был до этого времени представителем военного ведомства в комитете, где председательницей была Императрица Александра Федоровна, и пользовался полным ее доверием.

Сведения, приходившие из Севастополя о состоянии здоровья генерала Алексеева, давали основание предполагать, что он не вернется на должность начальника штаба. Но около середины – конца февраля была получена телеграмма, что генерал Алексеев возвращается. Вернулся он в Ставку, если не ошибаюсь, 18 февраля/3 марта 1917 года. Вслед за ним, 24 февраля/9 марта, вернулся в Ставку Государь Император.

Вернувшийся из Крыма в феврале 1917 года генерал Алексеев чувствовал себя очень слабым, и мы советовали ему себя не переутомлять и позволить ему докладывать лишь наиболее серьезные вопросы. Но он нас не послушал и немедленно взвалил на себя всю громадную текущую работу, знакомясь подробно, одновременно с этим, со всей перепиской по штабу, бывшей во время его отсутствия. Через несколько дней это отразилось на его здоровье и появилась еще большая слабость и повышенная температура. Доктора потребовали, чтобы он в течение дня лежал несколько часов.

25 февраля/10 марта была получена из Петрограда телеграмма от военного министра генерала Беляева, что на заводах в Петрограде объявлена забастовка и что среди рабочих на почве недостатка в столице продуктов начинаются беспорядки. В телеграмме добавлено было, что меры к прекращению беспорядков приняты и что ничего серьезного нет.

В тот же день была получена вторая телеграмма от генерала Беляева, в которой сообщалось, что рабочие на улицах поют революционные песни, выкидывают красные флаги и что движение разрастается. Заканчивалась телеграмма указанием, что к 26 февраля/11 марта беспорядки будут прекращены.

26 февраля/11 марта генерал Беляев и главный начальник Петроградского военного округа генерал Хабалов23 уже доносили, что некоторые из войсковых частей, вызванных для прекращения беспорядков, отказываются употреблять оружие против толпы и переходят на сторону бунтующих рабочих и черни, которая начинает присоединяться к рабочим.