вот бабуля оставила мне своё чувство юмора. Словно мы принимали мир проще, чем он был на самом деле.

Розмари потушила румянец на своих булочках-щеках и продолжила:

– Ко мне сватались все одноклассники, но только Картер сумел завоевать моё сердце. Знаешь, что он мне сказал?

Я уже во всю поглотилась этим рассказом и даже забыла, что он должен бы оставить за собой какой-то осмысленный след.

– Что же?

– Что исполнит все мои мечты и сделает счастливой. Жизнь положит на то, чтобы исполнить любой мой каприз. И он исполнил.

Она снова развела руками и словно обняла пекарню со всех сторон и прижала к материнской груди.

– «Сладкий крендель»? Пекарня?

– Она самая, дорогуша. Мы были небогаты, но мне всегда хотелось начать своё дело. И Картер перечеркнул все свои желания стать адвокатом и защищать бедных, чтобы исполнить мои. Обучение стоило дорого, и когда встал вопрос на что пустить деньги с кредита, Картер не задумываясь выкупил это помещение у какого-то обувщика, сделал ремонт, купил оборудование и подарил мне мою мечту. А потом всю жизнь горбатился на меня и сдувал пылинки. Я лишь пекла свои булки и продавала их, пока он оставался в тени и делал всю грязную работёнку.

– Это очень благородно с его стороны.

– То-то же! – Довольно хмыкнула миссис Билсон. – Пока не веришь, что мужская любовь – подарок судьбы? Тогда слушай дальше.

– Миссис Билсон, правда, я не очень…

– Боб Карпентер. Сыровар с фермерского рынка.

– Это тот, что с рыжими усами?

– Он самый, милая.

Все мы склонны искать что-то, пока не найдём то самое, единственное. И уж если нам что-то приглянулось, запало в душу и всколыхнуло сердце, то мы станем возвращаться к этому снова и снова. Обойдя весь рынок вдоль и поперёк, я перепробовала все сыры и фрукты местных торговцев, сравнила цены, вкус и текстуру товаров, манеры продавцов, и отыскала то, что приглянулось, запало в душу и всколыхнуло сердце сильнее всего.

Сыры мистера Карпентера, пожалуй, единственного рыжего в Берлингтоне – хотя вполне возможно, что другие прятались под шапками – таяли во рту от нежности и устраивали фурор вкусовым рецепторам. Я возвращалась к нему за рокфором, бри и пармезаном, но венцом его витрины всегда был и остаётся сулугуни. Настоятельно рекомендуется употреблять килограммами и растапливать в духовке на тостах или картофельной запеканке Бетти Кларк.

Так что я знала мастера сыров Боба Карпентера. Но за его рыжими усами, животом-арбузом и высококлассной сырной коллекцией скрывалось нечто большее. За всеми нами скрывается, если получше присмотреться.

– Боб ведь великий маэстро. – Потрясла пальцем Розмари Билсон.

– Я знаю, его сыры – это произведения искусства.

– Да я не про его сыры, глупое ты дитя. – Безобидно шикнула на меня булочница. – Он мастерски играет на пианино. Играл, вернее. Старина Боб родился и вырос на ферме, но не хотел идти по стопам родителей и подался в музыканты. Отучился в консерватории и в колледже искусств, а потом его заметил никому не известный продюсер и попытался раскрутить, как второго Паганини.

– Паганини играл на скрипке…

– Не умничай, дорогуша. – Пригрозила всё тем же пальцем моя собеседница, и я спрятала смешок в кулаке. Хоть кто-то умудрился поднять мне настроение. – Боб долгое время и правда преуспевал. Даже ездил в турне по северным городам, но зарабатывал всё равно не много. А потом его горячо любимая жена, которую он обожал ещё со школы, захворала. И сильно захворала.

– Ох, какая жалость!

Мистер Карпентер рассказывал о своей жене так много всего, но о болезни умалчивал. Странно, что слухи не донеслись до меня раньше, учитывая, с какой скоростью их гоняет от ушей к ушам в этом ветреном городе.

– Именно. Хорошим людям всегда достаётся сильнее всего. У Мелинды, это его бедняжка-жена, какое-то заболевание опорно-двигательного аппарата. Она резко сдала и теперь передвигается только на инвалидной коляске. Боб всегда мечтал играть на пианино и стать если не великим, то хотя бы значимым музыкантом, но вынужден был вернуться на ферму, чтобы сидеть с женой и хоть как-то обеспечивать семью. А сыры в наши дни приносят куда как больше денег, чем искусство.

Она так взглянула на меня – то ли с сочувствием, то ли со смирением – словно я уж точно должна была знать, что такое голодать, когда кисти и краски не могут тебя прокормить.

– Ещё один мужчина, который забросил мечту ради любимой женщины. А сколько ещё примеров я могу подобрать для тебя!

– Уверена, что немало.

– Вот именно, дорогуша.

И она с нетерпением желала поделиться ими.

– За этой стойкой – я глаза и уши этого города. – Розмари постучала себе по уху и исполнила жест «я слежу за тобой». – Дэвид Хантингтон, что приходит каждое утро к девяти перед тем, как ехать на работу в Шелберн. Он ведь работает без выходных, чтобы обеспечивать свою жену и троих дочерей. Когда я спросила, не надоело ли ему впахивать ради четырёх женщин, он ответил – передаю дословно: «Надоело?! Да эти четыре женщины – самое лучшее, что случалось в моей жизни. И если мне придётся впахивать восемь дней в неделю, я подпишусь на это не задумываясь».

– Очень мило и…

– А Грей Пакстон. – Перебила Розмари. – Заходит к нам на обед между двумя и двумя двадцатью. Ты знаешь, какое предложение руки и сердца он сделал своей Ремми?

Могла бы и не спрашивать, ведь я не знала ни одного из этих людей в лицо.

– Исполнил её детскую мечту, о которой она рассказывала только своей маме. Выведал у будущей тёщи и повторил точь-в-точь, как того желала малышка Ремми. Продал машину, чтобы оплатить круиз по Атлантике. Влез в долги, чтобы снять лучшие номера в Париже. И опустился на одно колено прямо на Эйфелевой башне.

История этих Грея и Ремми напомнила мне о собственном путешествии в Париж с Уиллом. Казалось, это было так давно. Месяцы и месяцы назад. Хорошо, хоть у этих двоих всё сложилось хорошо. Ведь именно так должна заканчиваться поездка в Париж, если рядом тот самый человек. Со мной же был не тот.

Своим громогласным голосом Розмари буквально вытянула меня из воспоминаний и заставила выслушать ещё с десяток историй о незнакомцах, которые шли на подвиги ради своих любимых женщин. Доказывали любовь не словом, но делом.

– Всё это очень интересно, миссис Билсон. – Пора было прервать этот поток романтичного настроения. – Но зачем вы всё это мне рассказываете?

Конечно, я давно разгадала все скрытые мотивы такого внезапного приступа болтливости владелицы