Цим склонила голову набок:

– Это и есть ключ?

Рамон воспринял догадки Аларона с большим энтузиазмом.

– Знаешь, ты можешь оказаться прав, – сказал он. – Это не так сложно, но может иметь смысл. Еще мысли, Ал?

– Ну, – продолжил излагать свои мысли Аларон, – яд, который он дал собаке, напомнил мне кое о чем, что мы проходили на занятиях по некромантии. Его получают из растения воитель, отравление которым, как известно, увеличивает вероятность того, что после смерти дух останется блуждать рядом с телом. У нас этому была посвящена целая лекция, помнишь? Такие яды называют теневыми.

– А Вульт что, не догадался бы об этом? – спросила Цим с сомнением.

– Только если он – некромант, – сказал Рамон. – А в его биографии в «Генералах бесславного кутежа» ни о чем подобном не говорится. Некромантия – не та отрасль колдовства, которая является его сильной стороной; вдобавок она связана со стихией земли, а он – воздушный маг, чей элемент диаметрально противоположен земле.

– То есть ты думаешь, что Аларон мог понять что-то, чего не понял Белоний Вульт? – скорчила гримасу Цим.

– Ну, если смотреть на все под таким углом зрения, это действительно выглядит большой натяжкой, – согласился Рамон, подмигнув Аларону.

– Я просто проигнорирую вас обоих и продолжу, – сказал тот. – Воитель довольно распространен, хотя люди в основном используют его для борьбы с сорняками, а не для того, чтобы травить зверей. Но если бы вы хотели создать призрака, то использовали бы именно его.

– Призрака пса? – насмешливо произнесла Цим.

– Призрака Ная, – поправил ее Аларон. – Пса, чей хозяин каждый день выгуливал его от старого города, через Монетный мост и до самой Пордавинской площади, где стоит часовня, в которой Лангстрита и нашли.

Рамон моргнул:

– Считаешь, что призрак его пса может привести нас к следующей части головоломки?

Аларон пожал плечами:

– Почему нет?

– Но разве Лангстрит был некромантом?

– Он был земляным магом, а некромантия связана со стихией земли, так что у него должны быть к ней определенные склонности. Ночью мы должны еще раз осмотреть часовню. Некромантия входит в число моих склонностей, пусть она и дается мне весьма паршиво. В ночное время она работает лучше, но мне все равно нужно подготовиться.

Рамон пожал ему руку:

– Хорошая работа, агент Мерсер. Возможно, нам все же удастся спасти твою задницу.

* * *

Рамон вел их по запутанным улочкам Пордавина, без малейших усилий избегая патрулей стражи. Было новолуние, в небе на востоке только-только начинало зарождаться слабое сияние, так что тихие улицы полностью окутывал мрак. До наступления рассвета колокол еще должен был пробить дважды. Трое друзей заблаговременно облачились в темные одежды, а свои лица укутали шарфами, что тоже выглядело весьма разумно: Норос располагался высоко над уровнем моря, и по ночам здесь всегда было холодно. Аларон почти не спал, однако мысль о возможном прорыве придавала ему сил.

В часовню на Пордавинской площади они проскользнули незамеченными, с облегчением убедившись, что внутри нет ни одного нищего. Пол все еще оставался частично затопленным, что, вероятно, и было причиной отсутствия бездомных. Застоявшаяся вода издавала просто отвратительный запашок. Рамон не сдержался и показал в ее направлении вычурный жест. И озорно заметил:

– Пол в твоем распоряжении, Аларон. В смысле лужа.

Цим закрыла главный вход, чтобы свет случайно не увидели с площади. Скрепя сердце Аларон пошлепал в боковой неф часовни, где много лет назад был найден мертвый пес. В поисках поддержки он взглянул на Рамона.

– Ты сможешь, Ал, – прошептал его друг. – Уверенность в себе.

Уверенность… Кивнув, Аларон закрыл глаза. Он вызвал в памяти те небольшие успехи, которых ему удалось добиться в коллегии, и выбросил из головы неудачи. С того самого момента, когда Рамон прочел ему лекцию в трактире, он пытался убедить себя, что способен преодолевать препятствия, которые до этого ему осилить не удавалось. Но некромантский гнозис… Брр! Некромантию им преподавал Фирелл, чьи занятия Аларон на дух не принимал, поэтому она всегда давалась ему плохо. Больше всего юноша возненавидел ощущения, возникавшие при использовании некромантского гнозиса. Это было просто кошмарно: фиолетовый свет сочился из его пальцев подобно слизи. А еще он терпеть не мог находиться рядом с трупами. Прикосновения к их мертвой студенистой плоти и взгляд их безжизненных глаз приводили его в ужас.

«Крепись, – сказал он себе. – Теперь у тебя нет выбора. Сделай это, или Вульт прикончит тебя».

Струившийся гнозис причинял ему боль, вытягивая тепло из его тела. Стоило Аларону начать свой зов, как ощущение стало таким, словно на него зашипел миллион крыс, обнажив зубы с застрявшей в них мертвой плотью. До юноши донеслись едва слышные голоса тех, кто умер в этом месте. Отрешившись от них, он сконцентрировался лишь на своем зове.

Най, Най… Сюда, мальчик!

В глазах Аларона все померкло, и ему стали видны выползавшие из углов и скользившие вдоль стен тени: едва различимые лица заблудших душ слетались как мотыльки на огонь. Най, верная собака, Най. Он представил себе псину, которую видел на картинке в книге, и мысленно послал этот образ вовне. Най…

– Аларон?

Голос Цим дрожал. Она лихорадочно отдернула руку: в стене, перед которой она стояла, беззвучно появилась новая трещина.

Кто зовет? – послышался леденящий душу голос, исходивший из каких-то запредельных глубин. – Кто посмел?

На каменной стене возник человеческий силуэт, отпечатавшийся на ней подобно мокрому пятну. Цим попятилась. Аларон, не задумываясь, поднял руку и пробормотал заклятие изгнания мертвых. Раздался нечеловеческий визг, и фигура исчезла.

Ух ты, у меня получилось!

– Что произошло? – выдохнул Рамон.

Цим продолжала пятиться к двери.

– Аларон, я не уверена, что это хорошая идея…

– Мне она тоже не нравится, – признался Рамон. – Заканчивай уже, ладно?

Аларон возобновил свой зов, сконцентрировавшись на псе. Он пожалел, что не встречал Ная, когда тот был жив, хотя, разумеется, тогда он еще не родился. Однако юноша был знаком с этой породой. А вдруг это поможет? Най, ко мне, мальчик!

О его ногу потерлось влажное мохнатое тело, и Аларон, вскрикнув, едва не пробил головой свод часовни. Оступившись, он упал на спину. Из тени величаво вышел волкодав. Пес высунул язык, а его свалявшаяся шерсть слегка отсвечивала фиолетовым окрасом. Аларон почти позабыл о том, что нужно дышать.

Его друзья, увидев собаку, с шумом вдохнули.

Аларон осторожно протянул руку: