А сейчас сплошная красота. Все заинтересованные лица прекрасно знают, что закупки через концерн ЭГО не всплывают на Земле, а платят они сразу. Есть работа для заводов, производящих самые разнообразные вещи, нет проблем с экспортом и таможней, можно сплавить старые запасы. Ничего супернового не заказывается. Да еще можно не все отражать в официальной статистике, часть денег тихо уходит на никому неизвестные цели, все больше в частные карманы. Все довольны. С израильских складов тоннами отправляются старые запасы, захваченные у арабов чуть ли не в шестидесятые-восьмидесятые годы. За копейки, но приятнее, чем оно бессмысленно будет лежать.

– Идет, – сказала лениво Черепаха. – Двадцать минут смотрел, теперь решил познакомиться поближе.

Из кустов вышел, старательно топая ногами, чтобы показать, что он не подкрадывается, человек. Руки пустые, за спиной винтовка. Одежда была явно американского армейского образца, но совершенно другой расцветки, чтобы быть незаметным на фоне здешних скал. Лет сорока на вид, с обветренным смуглым лицом, коротко стриженные волосы очень темные. Невысокий и жилистый.

– Я приветствую вас на ничейной земле, – сказал он. – Меня зовут Джон Торп, и мы возвращаемся домой. Если возражений нет, хотели бы присоединиться к вашему отряду. У нас раненый. Тут недалеко.

– Конечно, – ответил я. – Вместе веселее, и врач у нас имеется.

Черепаха молча поднялась.

– Следак, – позвал я. Он обернулся. – Возьми пару бойцов и проводи. А ты здесь подожди, – сказал я Черепахе, – еще десять минут потерпит.

– Это неправильный индеец, – с возмущением сказал я Дову, когда Следак и его команда, сопровождая Джона, ушли. – Где раскраска, перья, томагавк, скальпы у пояса? В конце концов, стандартное «Хоу, я сказал». Что за имя – Джон?

– Ты, наверное, пересмотрел фильмов, – спокойно возразил Дов. – Перья положено вручать за заслуги. По одному перу за дело, и ходят в таком виде только на праздниках. Скальпы вожди запретили снимать. «Это навязанный белыми обычай, нам это чуждо», – заявили старики, и поэтому доблестные воины теперь только уши отрезают. Некоторые целые связки имеют. А что касается «Хоу», – наморщив лоб, сообщил он, – это что-то из русского кино. Никогда не слышал. Большинство молодых по-английски прекрасно разговаривают. И имена у них давно американизированные. Это вы гораздо чаще по части «Длинной руки» и прочих подобных имен извращаетесь. Хотя многих детей сейчас принято опять на старый лад называть.

– Кони идут, – сообщил егерь. Он так и не представился. Какой-то странный обычай, когда имен не называют посторонним. Пока он один – проблем нет, а вот что делать, когда таких десяток?

Неплохо сходили, разглядывая, как мимо проезжает уже второй десяток лошадей, подумал я. Их всего-то трое, двое совсем мальчишки, а лошадей той породы, на которой ездят крысы, – больше двадцати точно. Явные конкуренты по конокрадству в будущем. Ведь не поленились сходить очень далеко.

Доставленного раненого сгрузили с коня, и Черепаха пошла разбираться.

– Хорошие у тебя воины, – одобрительно сказал старший индеец, присаживаясь рядом и поглядывая на своего товарища, которому Черепаха сдирала повязку на плече. Третий торчал у нее за спиной, наблюдая. На поясе у молодого индейца действительно висело три пары ушей. Две пары человеческих и одни крысиные. Или боевая форма, или младший – разумный. Оказывается, не юмор – отрезают. Веселые ребята.

– Очень быстро меня заметили, – продолжил индеец. – Я все понять не мог, кто вы такие, потом вот его, – он кивнул на Дова, – увидел. Знакомое лицо. Нас на озерах мало, многие, если не знакомы, так виделись.

– Я Гном, род Медведей, Клан Пятипалых. Мы пришли с севера и хотим познакомиться с вами поближе.

– А скажи мне, происходящий из рода Медведей, много там таких, как ты? – поинтересовался он. – Я, конечно, не шаман, но кое-что могу. Но вот превращаться в медведя – это за гранью, этого я не понимаю. Как никто не понимает, как эти в крыс превращаются. Или наши странные соседи – в рысей и собак.

– Этому не научишься, – отвечаю. – Только от рождения дается способность перекидываться. Мы разные, и в Клане нас несколько видов. Правда, говорят, что если будут общие дети с людьми, то они смогут.

Дов взглянул на меня с интересом.

– Без разницы, от отца или матери? – спросил Джон.

– Может быть и так, и так. Только про это надо не со мной, а с нашими шаманами говорить. Вон, – кивнул на возвращающуюся Черепаху, – не смотри, что молодая, очень хорошо в таких вещах понимает.

– Жить будет, – сообщила та, садясь рядом. – Рану нужно лучше чистить, – наставительно сказала она. – Там остался обломок кремня, и от него нагноение было. Вовремя нас встретили, мог и помереть.

– Можно? – спросила Черепаха, показывая на винтовку. Индеец молча протянул.

– Ремингтон-700, – пояснил он, глядя, как она разглядывает оружие, – ствол из нержавеющей стали и ложе из полимеров. Максимальная эффективная дальность стрельбы – восемьсот метров. Еще имеется магазин съемный, обычно они делаются несъемными. На дистанции в триста метров расстояние между попаданиями не больше семидесяти пяти миллиметров! Больше и не требуется, тем более что я не снайпер. Мастер-сержант 1-й кавалерийской дивизии, эксплуатация и ремонт автомобильной техники многоцелевого назначения. Бывший, естественно.

– Так ты ценный человек. Очень мало патронов в обойме, всего четыре, – с сожалением возвращая винтовку, сказала Черепаха. – Нам специалисты требуются. Надеюсь, ты не все время коней угоняешь? Это мы и сами прекрасно можем. Вот этот, – тыкая пальцем вокруг себя во всех подряд, – и вот тот, и еще вот эта тоже. Одна я этим не занималась, мне и так приводили в подарок. Как дырку во время подвигов заработают, так и приходят…

Черепаха явно начала похваляться, а потому я прервал ее и спросил Джона:

– Как насчет того, чтобы друг другу помочь? Мы тебе лошадок, а ты поковыряешься в механизмах. Подумай. А если надо, – добавляю, – мы можем и твоим старейшинам хороших коней подарить. У нас много есть.

– Старейшинам не надо, – усмехнулся он, – я сам Вождь. Мы не шайены, мы дене-навахо. Сами по себе. А за приглашение спасибо, подумаю.

На второй день мы вышли к перевалу. Дальше уже начинался спуск в котловину. Прямо на том, что в документах должно было именоваться не иначе как дорога, а на самом деле было тропой, по которой можно было подниматься только по одному, сидел на табуретке человек с автоматом на коленях и задумчиво смотрел на нас. Выше, на скалах, слева и справа были оборудованы пулеметные точки, обложенные мешками, набитыми песком, и прикрытые камнями. На возвышенности, которую огибала дорога, за спиной у встречающего стоял еще один. Явно наблюдатель. Любой идущий снизу обязательно получил бы веселый свинцовый привет из нескольких стволов, если бы чем-то не понравился часовым.

Сидящий встал и приветствовал Дова совершенно непонятными словами. Тот ответил на том же языке. Очередной знакомец. Какая-то сильно популярная личность наш проводник.