– Они готовят воздушный десант. И этот десант может начаться в любую минуту. Но мы же подбили один из их вертолетов? Им что, этого недостаточно?

– Похоже, что нет, сэр… – позволил себе ответить на риторический вопрос командира капрал Суарес. – Они могут потерять еще один, два или три вертолета – но оставшиеся подавят огневые точки на крыше и высадят десант. Видимо, их не волнуют потери, сэр…

Первый лейтенант поднялся, в раздумье прошелся по совсем не пострадавшему залу управления станцией. Сейчас все реакторы были переведены на автоматический режим управления, а сам зал и некоторые другие помещения, критически важные для работы станции, были заминированы. Здесь же находился и Шейх – удалить его первый лейтенант так и не смог, хотя и пытался. Даже выйти в другое помещение и поспать он отказался – так и лежал в углу, на голом плиточном полу. В присутствии Шейха рядом с пультом подрыва первый лейтенант Лири видел опасность, он понимал, что в отличие от него и его солдат Шейх – психопат и фанатик, готовый не угрожать, а на самом деле взорвать станцию. Это первому лейтенанту Лири не нравилось, но делать было нечего – приказ был всячески оберегать Шейха…

– Связь с лодкой! – наконец потребовал Лири.

Подводная лодка – платформа поддержки боевых пловцов «Джорджия» – находилась от станции совсем недалеко, в семидесяти километрах. Сразу после нанесения первого ракетного удара она ушла на условленную точку и легла – рядом с затонувшим давным-давно судном, чтобы обмануть магнитометры самолетов противолодочной авиации. Капитан прекрасно знал, что русские сообразят, не могут не сообразить, что ракеты по целям на берегу выпустила подводная лодка, и начнут ее поиск. Но искать легшую на грунт лодку в море – все равно, что искать иголку в стоге сена. Конечно, будут искать, для этого поднимут в воздух самолеты ПЛО – но на картах русских место, где лежала лодка, было отмечено как магнитная аномалия, и, увидев реакцию приборов в этом месте, русские не удивятся. Единственно, чего опасался капитан Сойстер, – так это вертолетов. Вертолет может опустить в воду чувствительный микрофон – а выключить главные циркуляционные насосы и обеспечить тишину на лодке уже не удастся, не хватит времени. Но для того чтобы навести на лодку вертолет, русские должны знать точное местоположение лодки, вертолет не может сканировать море на скорости в отличие от самолета ПЛО. Точное местоположение «Джорджии» русские никак знать не могли, да и времени у них было мало – скоро должны были появиться корабли британской авианосной группировки, и тогда можно будет всплывать, ничего не опасаясь.

Для оперативной связи с группой, находящейся на захваченном объекте, лодка подняла буй – сделанный по новой технологии, он был в пять раз меньше старой модели и походил на болтающуюся на воде пустую пластиковую бутылку, коих в Средиземном море было великое множество. Бутылка болталась на воде, скрывая в себе приемо-передающую антенну – а вниз, в пучину, в мрачное царство Нептуна, уходил тонкий провод…

– Сэр, сеанс связи с «Альфой». Внеплановый.

Капитан вынырнул из мира дурных предчувствий, в котором он пребывал, прошел на свое законное место в рубке, взял в руки квадратик срочной радиограммы.

Фокстрот для «Сьерра-один», танго на расстоянии три – пять кликов, направление Сьерра-Эхо и Новембер-Эхо, прошу «Фокстрот-майк» по указанному направлению, получение прошу подтвердить![172]

С лодкой связывался не непосредственно командир «Альфы» – так обозначалась штурмовая группа, пакетный сигнал от «Альфы» в сжатом виде передавался на спутник связи и уже оттуда перегонялся пакетами же на лодку, где расшифровывался, конвертировался в нормальную человеческую речь и передавался капитану. Обычную, голосовую связь, несмотря на то что технические возможности оборудования позволяли установить, не поддерживали – иначе бы русские сразу установили точные координаты лежащей на дне лодки.

Прочитав распечатку, капитан Сойстер не обрадовался прочитанному. Дело было в том, что лодка невидима для противника до тех пор, пока она тихо и спокойно лежит на дне, ничего не предпринимая. Вне всякого сомнения, русские уже повесили над квадратом, где находилась лодка, «Морского змея», а возможно – и успели забросить на геостационар[173]спутник слежения. Если раньше это был спокойный и тихий квадрат – то теперь к нему приковано повышенное внимание всех средств наблюдения и обнаружения. Ракетный пуск даже из подводного положения будет немедленно засечен, и русские предпримут какие-то ответные действия, это к гадалке не ходи. Какие? Капитан знал о проводимой операции, знал, что высаженная группа спецназа должна будет захватить ядерный объект, и его заверили в том, что русские не решатся размахивать своей большой дубинкой при угрозе взрыва шести реакторов. С другой стороны – если группа «Альфа» просит огневую поддержку крылатых ракет – значит, у нее проблемы, значит, русские у станции готовы атаковать. Почему бы тогда не затопить и лодку, чтобы избавиться от проблемы?

Но есть приказ, есть люди на берегу, и не поддержать их тоже нельзя. И капитан принял решение…

– Ответ для «Альфы» – «Фокстрот-майк» через двадцать минут, пусть спрячутся и не высовываются. На лодке – боевая тревога, приготовиться к движению, малый вперед, курс двести девяносто, соблюдать максимальную скрытность. Орудийному боссу доложить о готовности поражения целей по указанным координатам.

Первый лейтенант Лири в своем подразделении был одним из лучших. В «котики», спецназ ВМФ, худших и не брали, на предварительных испытаниях отсеивались девяносто девять человек из ста, готовых служить в «котиках». Оставались действительно лучшие, которые потом получали специальную подготовку и становились грозными противниками для кого угодно. Они – меч, их дело не рассуждать, их дело – разить. Но сейчас, сидя в главном операционном зале станции, первый лейтенант Тимоти Лири задумывался. Над тем, что ему сказал капрал Мантино, и над тем, что он ему ответил, и вообще над тем, что здесь и сейчас происходит и какого же черта они здесь делают.

Да, русские, безусловно, зло – они оккупанты, они силой отобрали эту землю у Британии, на которую та имела неоспоримые права, они сорок лет убивали местных жителей, не желавших русской оккупации. Русские сами являются рабами – их монарх может сделать с ними все, что захочет, как со скотом, у них нет демократии, порядок в их стране держится на штыках и нагайках. Но сейчас первый лейтенант Лири задумался – а те, кто идет на смену русским, те, кто сейчас изгоняет их с этой земли, – а лучше ли они русских?