Миномет кашляет, как литавра. Немцы поворачиваются на звук. Монокль офицера вспыхивает в лунном свете. Всего из машин вышли восемь немцев. Из них трое — опытные бойцы, через микросекунду они уже на животе. Офицеры продолжают стоять, как и двое в штатском, которые тут же принимаются палить из автоматов. Шафто если и поражен, то исключительно их глупостью. Пули пролетают у них с Енохом над головой и не успевают упасть в Ботнический залив, как взрывается минометная мина.

Шафто выглядывает из-за стены. Как он примерно и ожидал, стоявших оторвало от земли и размазало по «мерседесам» шквалом осколков. Но двое — старые бойцы — ползут по-пластунски к избушке Отто, надеясь укрыться за толстыми бревенчатыми стенами. Третий палит из автомата, хотя их с Енохом не видит.

За пригорком ползущих немцев не видно. Шафто наудачу выпускает еще две мины. Слышно, как рывком открывается дверь.

Поскольку в доме всего одна комната, сейчас очень кстати пришлись бы гранаты. Однако у Шафто их нет, к тому же он не хочет разнести к чертовой бабушке весь дом.

— Займись вон тем фрицем, — говорит он Рооту и направляется вдоль берега, прижимаясь к стене на случай, если немцы смотрят из окон.

Когда он почти на месте, немцы выбивают стекла и начинают палить по Рооту. Шафто вползает под дом, открывает люк и вылезает посреди комнаты. Немцы стоят к нему спиной. Он дает очередь из «суоми», а когда немцы перестают двигаться, вытаскивает трупы в люк и бросает на берегу, чтобы в доме не натекло кровищи. Их унесет следующим приливом и, если повезет, выбросит на берег фатерлянда недельки так через две.

Теперь все тихо, как и должно быть в уединенной избушке у моря. Впрочем, это ничего не значит. Шафто аккуратно отходит к лесу и из-за деревьев обозревает зону боевых действий. Оставшийся немец все еще ползет по-пластунски, пытаясь разобраться, что происходит. Шафто его убивает. Потом спускается к берегу и находит Еноха Роота на песке, в крови. Пуля попала точно под ключицу; крови много, она течет у Еноха из раны и горлом при выдохе.

— Я чувствую, что умираю, — говорит он.

— Отлично, — отвечает Шафто. — Значит, ты скорее всего не умрешь.

Один из «мерседесов» в рабочем состоянии, хотя осколки проделали в нем несколько дыр и одна шина спущена. Шафто находит домкрат, снимает колесо с другого «мерседеса», втаскивает Роота внутрь и укладывает на заднее сиденье. Жмет в Норрсбрук. «Мерседес» — классный автомобиль, хочется ехать на нем через Финляндию, Россию, Сибирь, Китай — может быть, перехватить в Шанхае порцию суси, — через Сиам и Малайю, оттуда на джонке «морских цыган» до Манилы, найти Глорию и…

Эротические мечтания прерывает Енох Роот. Булькая кровью, он просит:

— Езжай в церковь.

— Знаешь, падре, сейчас не время наставлять меня на путь истинный. Расслабься.

— Нет, едем сейчас. Отвези меня.

— Чтобы ты мог примириться с Богом? Ну уж нет, преподобный, ты не умрешь. Я отвезу тебя к доктору. В церковь успеешь в другой раз.

Роот впадает в беспамятство, что-то бормочет про сигары.

Шафто не обращает внимания на его бред, гонит машину, въезжает в Норрсбрук, будит врача. Потом находит Отто с Джульетой и ведет их в больничку. Потом идет в церковь и будит священника.

Когда он возвращается в больничку, Рудольф фон Хакльгебер спорит с врачом. Руди (по-видимому, от имени Роота, который почти не может говорить) требует, чтобы их с Джульетой повенчали прямо сейчас, на случай, если Енох умрет на операционном столе. Шафто потрясен тяжелым состоянием пациента, однако, памятуя недавний разговор, встает на сторону Руди: сначала венчание, потом операция.

Отто извлекает кольцо с бриллиантом буквально из задницы: он носит ценные вещи в полированной металлической трубочке, засунутой в прямую кишку. Шафто, в роли шафера, неуверенно берет кольцо, еще теплое после Отто. Роот слишком слаб, чтобы надеть кольцо на палец Джульете, и Руди направляет его руки. В роли подружки выступает медсестра. Джульета и Енох сочетаются священными узами брака. Роот произносит предписанные слова по одному, часто останавливаясь, чтобы откашлять кровь в стальную кювету. У Шафто сдавливает горло, он шмыгает носом.

Доктор дает Рооту эфир, вскрывает ему грудную клетку, начинает исправлять неполадки. Военно-полевая хирургия — не его специальность. Он делает несколько ошибок и вообще много суетится. Начинается кровотечение из крупной артерии; Шафто и доктор должны выйти на улицу и просить шведов сдать кровь. Руди нигде не видно. Шафто подозревает, что он смылся. Однако внезапно он появляется с древней кубинской коробкой из-под сигар, сплошь исписанной испанскими словами.

Когда Енох Роот умирает, с ним рядом только Рудольф фон Хакльгебер, Бобби Шафто и врач-швед.

Доктор смотрит на часы и выходит из комнаты.

Руди закрывает Еноху глаза и, держа руку на лице покойного падре, смотрит на Шафто.

— Иди, — говорит он, — и проследи, чтобы доктор заполнил свидетельство о смерти.

На войне часто бывает, что друг умирает, а ты должен возвращаться в бой, а нюни оставить на потом.

— Хорошо, — говорит Шафто и выходит из комнаты.

Доктор сидит в своем кабинетике, увешанном немецкими дипломами. В левом углу болтается скелет. В правом стоит навытяжку Бобби Шафто. Они со скелетом берут азимут на доктора, пока тот вписывает дату и время смерти Еноха Роота.

Доктор заканчивает писать, откидывается на стуле и трет глаза.

— Можно угостить вас чашечкой кофе? — спрашивает Бобби Шафто.

— Спасибо, — отвечает доктор.

Молодая и ее отец осоловело прикорнули в приемном покое. Шафто предлагает их тоже угостить кофе. Оставив Руди в одиночестве бдеть над телом мертвого друга и товарища по заговору, они выходят на главную улицу Норрсбрука. Шведы потихоньку просыпаются и тоже выходят из домов. Они выглядят в точности как американцы со Среднего Запада — для Шафто всякий раз неожиданность, что они не говорят по-английски.

Доктор идет в ратушу оставить свидетельство о смерти. Отто и Джульета заходят в кафе. Шафто остается на улице и смотрит назад. Через минуту-две Руди выглядывает в дверь докторского дома, осматривается по сторонам. Исчезает на мгновение, потом появляется вместе с другим человеком. Тот с головой укутан одеялом. Они садятся в «мерседес», человек в одеяле ложится на заднее сиденье, Руди садится за руль и едет к своему дому.

Шафто идет пить кофе с финнами.

— Сегодня я сяду в этот чертов «мерседес» и буду гнать в Стокгольм, как из пекла, — говорит Шафто. Финны этого не оценят, но «пекло» он ввернул сознательно. Вдруг до него доходит, почему он с самого Гуадалканала считал себя мертвым. — Ладно. Желаю приятной морской прогулки.

— Какой прогулки? — невинно переспрашивает Отто.

— Я выдал вас немцам, как вы меня, — врет Шафто.

— Сволочь! — орет Джульета.