Должно быть, что-то отразилось у нее на лице, потому что Сергей торопливо сказал:

– Не думай, пожалуйста, что я из-за этого по-другому стану к тебе относиться. Наоборот, мне иногда кажется, что будущее – за такими, как ты. Ты сильная, у тебя повышенные способности к выживанию. Иммунитет, наверное, хороший, устойчивость к радиации. Может быть, для остатков человечества спасение в том, чтобы культивировать в себе ловкость, выносливость и неприхотливость, вернуться в первобытное состояние? Жаль только, что нажитые знания будут навсегда утеряны.

Кошка молча глядела на него.

– Мне кажется, что это не мы тебя, а ты нас презираешь, – проговорил он. – Ведь ты приспособлена к нашей нынешней жизни куда лучше.

В чем-то он был прав. Большинство людей она презирала. Но не его. И ей было обидно, что он, видно, считает ее глупой.

Сейчас она докажет ему, что не такая уж и дура. Да, может, она и мутантка, но на станции своей чуть ли не самой способной была. Не упускала случая узнать что-то новое, говорила с умными людьми, и со странниками тоже общалась, расспрашивала, что в других местах творится. Она знала – ей надо опережать других, быть умнее, сильнее, быстрее, иначе совсем затравят.

Потому-то она теперь и может с ним разговаривать. Знает, какие слова надо говорить, когда беседуешь с учеными людьми. Ей особенно повезло, что пару лет у них на станции прожил настоящий профессор. По крайней мере, он так представлялся, и говорил так мудрено, что иной раз и не поймешь ничего, – значит, и впрямь высоколобый, без обману. Сказал, что раньше в Полисе жил, но ушел, потому что с кем-то там поругался. И имя у него было мудреное – Аристарх. А отчество она и выговорить не могла. Звала его «Леоныч», он вроде не обижался. Она возле него крутилась, по хозяйству помогала – постирать там чего или заштопать, а иной раз и сготовить. А он ей про всякие интересные вещи рассказывал. Вообще-то он вредный был и скуповатый, наверное, за это его из Полиса и выгнали, но языком болтать ему не жалко было. А она слушала и училась, как умные люди между собой говорят. Он же ее надоумил сначала в уме каждое слово прокручивать, чтоб от всяких дурных словечек избавляться. А то ведь на станции у них все больше бандиты жили – ну, и говорили между собой своими словами. А с учеными такие слова не годятся, они если поймут по разговору, что ты им не ровня, то и смотреть на тебя не станут. Леоныч говорил – по разговору можно многое про человека понять, иной раз даже то, с какой он станции. Потому сейчас Кошка особенно следила, чтоб не прорвалось из прежней жизни какое-нибудь словечко.

– Вот ты, наверное, не знаешь, что в Питере в метро тоже люди живут, – оглянувшись по сторонам, прошептала она Сергею, – а ведь так оно и есть.

Он впился в нее взглядом:

– А ты откуда знаешь?

– Один из наших рассказывал. Ему человек с Сокола, со свинофермы, говорил, что видел своими глазами того, кто в Питере побывал и вернулся.

Она уловила тень недоверия в глазах Сергея и заторопилась:

– Там, в Питере, столько всяких ужасов! Взять хоть собак Павлова, но это еще не самое жуткое. Самое страшное – это Кондуктор, его даже Блокадники боятся.

Лицо Сергея все больше вытягивалось.

– Очередная версия байки про Черного Машиниста, – разочарованно сказал он. – А я-то думал, вдруг и вправду…

– Да ведь это правда! Колька Рыжий рассказывал, а он врать не станет! – уверяла она, и с отчаянием чувствовала, что Сергей опять ей не верит. Видимо, авторитет неведомого Кольки Рыжего вызывал у него сомнения.

– Ну, сама подумай, – терпеливо сказал он. – Как тот человек мог добраться до Питера?

– Ты только не рассказывай никому – это тайна. Они самолет нашли где-то недалеко от Сокола и на самолете туда полетели. Ну, ты лучше меня знаешь, это такой железный аппарат, на котором раньше по воздуху летали.

– Господи, ну как можно верить в такие глупости! – утомленно произнес Сергей. – За столько лет любой самолет пришел бы в негодность, да и летчики все свои навыки порастеряли бы… Ну, а обратно он тоже на самолете прилетел?

– Нет, вроде, на поезде приехал, – пробормотала она, чувствуя, что все испортила, – с каждым словом Сергей явно верил ей все меньше. У него на лице и впрямь читалось разочарование, поэтому Кошка снова кинулась в бой:

– Ты просто многого не знаешь, потому что все время сидишь на своей станции. А сталкеры везде ходят, обо всем слышат и друг другу рассказывают. Люди-то не только в Питере выжили! Один раз в Полисе радиосигнал поймали из далеких краев – не помню точно, откуда. И туда послали экспедицию.

У Сергея на лице отразилось сомнение:

– Да не может быть, – произнес он. – О таком событии было бы уже известно по всему метро. Если бы удалось узнать, что и в других местах уцелели люди, – это многое изменило бы. Наверняка отчеты экспедиции – это была бы настоящая сенсация!

– Да ведь экспедиция-то не вернулась, – пробормотала она. – Чего-то у них сломалось, кто-то погиб, а кто-то в тамошних подземельях остался.

– Да-да, вот так всегда эти байки и кончаются, – фыркнул Сергей.

– Вовсе это не байки. Просто на Красной Линии руководство от людей все скрывает. Я-то про товарища Москвина, генсека вашего, кое-что слышала – не хочет он, чтоб народ свое мнение имел. Вот и живете, как слепые котята, ничего не знаете, что вокруг творится!

На шпильку в адрес товарища Москвина Сергей не обратил внимания.

– Нельзя же верить всем нелепицам, которые рассказывают в метро, – снисходительно произнес он. – А если тебе скажут, что кто-то случайно нашел подводную лодку и поплыл на ней… ну, например, в Антарктиду, искать выживших, – ты тоже поверишь? Ну, тогда останется только поверить в орков и гоблинов!

Насчет орков ей ничего известно не было, а гоблином иногда за глаза называли Леху, но когда один придурок посмел ему в лицо это прозвище высказать, пришлось потом тому придурку долго кровью кашлять. Из этого Кошка заключила, что гоблин – слово в высшей степени обидное. А между прочим, про подводную лодку слухи какие-то неясные тоже ходили, но она благоразумно не стала этого сообщать Сергею, чтоб окончательно не испортить его мнения о своих умственных способностях. Тем более, что и сама не очень-то верила. Лодки – это то, что они видели на реке, они могут плавать по воде, но не под водой, когда вода заливается в них, они просто тонут. А что книжку какую-то потрепанную она читала про подводную лодку, так это все выдумки. Есть какое-то умное слово для таких сказок, но Кошка его забыла. Верить можно только в то, что своими глазами видишь. Вот вичухи, стигматы и горгоны вправду существуют, ей самой не раз приходилось от них спасаться. А подводная лодка – вряд ли. Сомнительно что-то…

– Но ведь люди рассказывают то, что сами видели, или другие видели и им сказали, – попыталась она объяснить. – Вот как узнали, например, что на Острове нехорошо? Один сталкер шел по набережной – и вдруг услышал чьи-то шаги. Затаился, выглядывает из-за угла – и увидел, кто по Острову ходит. Чуть не умер от страха!