Поблизости, возле покосившегося маленького домика, стояла широкоплечая каменная девушка в косынке, рубахе и штанах, заправленных в грубые сапоги. Девушка смотрела сурово, а поодаль сидело остроухое животное с огромными выпученными глазами – возможно, тот самый кот ученый. «Может, это все-таки специальное кладбище для каких-нибудь особо выдающихся покойников всех времен? – подумала Кошка. – Тогда было бы понятно, почему фигуры такие разные». Суровая девушка в сапогах и в косынке явно имела мало общего с дамой в пышном платье, которая любезно и равнодушно улыбалась на соседней лужайке. Да, но тогда непонятно, почему нередко попадаются изображения одних и тех же людей?

Немного поодаль на подставках стояли еще две каменные головы. Один – лысоватый с прищуром, у другого был мощный открытый лоб, широкое лицо, небольшая бородка. «Умные, наверное, были люди, образованные – а до чего мир довели», – с осуждением подумала Кошка. За этими головами она увидела множество белых женских фигур – одна заломила руки как бы в отчаянии, другая сосредоточенно играла на дудочке, третья же развалилась нахально, подперев руками голову, и бесшабашно улыбалась с таким видом, словно ей на все было глубоко плевать.

Неподалеку прямо на земле валялись отдельно огромные, железные, почти не заржавевшие руки, ноги, части тела. Словно неведомые мастера хотели собрать очередного истукана – да надоело им или отлучились куда-то. И будто бы вот-вот вернутся.

Кошка споткнулась, как ей показалось, о камень, взявшийся откуда-то на дорожке. Ей почудилось, что выглядит он необычно, и она, коря себя за любопытство, потянулась за ним, подняла. Понимала, что не дело это – камушки разглядывать, когда в любой момент, в любую минуту… Что может случиться в любую минуту, она додумать не успела, потому что, приглядевшись, поняла, что за предмет она держит в руках.

Небольшой красный замочек в форме сердца. Заржавевший, облезлый, со сломанной дужкой.

Кошка заорала в голос, отшвырнула замочек так, словно он жег ей руку, и кинулась напролом сквозь кусты. Ей чудился треск и топот сзади – словно догоняет ее разгневанная Невеста. Неожиданно проводница нос к носу столкнулась с каменной теткой в широком халате, державшей в руках треугольничек, сложенный гармошкой. От толчка тетка начала заваливаться вперед, Кошка оттолкнула ее и понеслась дальше, уже не разбирая дороги, то и дело замечая притаившихся в кустах зверей. Кто из них был настоящий, а кто каменный, она уже не понимала.

И тут она увидела, наконец, знакомое место, обломки качелей. А вон и ее спутники столпились, озираются. Кошка, едва отдышавшись, знаками показала – пора уходить отсюда. Рохля-то был не против, он тут явно чувствовал себя неуютно, а вот Седой и Сергей так увлеклись, разглядывая статуи, что готовы были, видно, остаться тут до утра. Сергей даже поднял какую-то каменюку с земли – на память, что ли?

Седой объяснил знаками, что надо вернуться обратно, и они двинулись было к той широкой улице, но вдруг услышали приближающийся топот и треск. Какое-то крупное существо двигалось прямо к ним, проламываясь сквозь кусты. Кошка, сделав знак остальным бежать за ней, кинулась наискосок, выскочила к железной ограде, к счастью изрядно поломанной. За ней стояло высокое здание красного кирпича, щерившееся разбитыми окнами. Кошка легко взбежала по асфальтовой горке, оказавшись на пороге застекленного помещения, где валялись опрокинутые круглые столики и стулья. Там она остановилась, дожидаясь остальных. Первым догнал ее Топтун, затем, озираясь, подошел Сергей. Рохля же ухитрился споткнуться и упал, так что Седому пришлось тащить его чуть ли не за шиворот.

Треск и топот раздавались совсем недалеко. Кошка, подумав, пересекла застекленное помещение, хрустя осколками под ногами, шагнула в проем двери и оказалась на каменной лестнице. Здесь было как будто тихо. Она поднялась на несколько ступенек вверх и обнаружила, что со второго этажа через большой четырехугольный проем отлично видно, что происходит на первом. Там стояли облезлые, но с виду очень мягкие диваны, на одном из них лежало высохшее скрюченное тело. Кошка, убедившись, что остальные потихоньку подтягиваются, заглянула в ближайшую распахнутую дверь. Это был зал, где рядами стояли стулья, а окна были завешаны тяжелой, плотной материей. Кошка представила себе, как рожденные наверху собирались в этом зале на совет, – их мысли, казалось, еще витали здесь. А потом они, наверное, шли в застекленное помещение, садились за столики и подкреплялись, глядя на зеленеющий перед глазами парк, куда нарочно составили столько скульптур. А может, наоборот, в парк их свезли оттого, что не знали, куда девать. Сделали, допустим, кому-нибудь памятник, а спустя время решили, что не заслужил. Но не ломать же – ведь трудился над ним мастер. Так убирали с глаз подальше…

Совсем она замечталась, чуть об осторожности не забыла. И тут, сделав очередной шаг, Кошка уловила движение впереди. Кто-то двигался ей навстречу. Она застыла, присматриваясь, прислушиваясь. Тот, другой, тоже замер. Она решила упредить его и, сделав обманный выпад, ткнула в грудь ножом. Лезвие со стуком ударилось о гладкую поверхность, раздался звон, посыпались осколки. Какой идиот догадался повесить здесь зеркало? Хорошо хоть, не поранилась.

Пора было уходить. Она вышла к остальным, поджидавшим ее у входа в зал. Успокоив их знаками, показала, что хочет спуститься. На ступеньках валялась расписная пузатая кукла – голова и туловище, больше ничего, зато раскрашена красиво. Кошка подняла ее – такие куклы бывают с секретом, в животе одной сидит другая. Тогда диковинку можно выгодно продать.

Здание имело выход на другую улицу, но Кошка, послушав, что творится в парке, решила, что лучше вернуться уже знакомой дорогой. Кто бы ни был тот неведомый, продиравшийся сквозь кусты напролом, – крупный зверь или хоть бы даже сам Царь-Мореход, обходящий свои владения, – они его явно не интересовали, и он, судя по всему, успел уже уйти далеко. По крайней мере, тяжелых шагов уже не было слышно.

Путешественники вернулись на широкую улицу – прямо напротив выхода из парка виднелись на той стороне другие огромные ворота. Как раз оттуда, с той стороны, они и пришли, только не через ворота выходили, а через пролом в изгороди. Может, оно и к лучшему – чем-то жутким веяло от этих ворот. Казалось, что это путь в один конец.

Отряд начал подниматься по улице в гору. Справа ограда парка вскоре кончилась. Миновали невысокий дом из коричневатого камня, а следующий – светлый, повыше – стоял на углу, на пересечении с другой улицей. Впереди на тумбе опять маячил тот лысоватый, с прищуром, – теперь Кошка вспомнила, что его изображения в большом количестве попадаются на Красной Линии. Завернули за угол, обойдя разбитое стеклянное окно на первом этаже, за которым навалена была куча хлама. Кошка вздрогнула, заметив сидящую фигуру. Неизвестный был в порванной, запачканной одежде, но хуже всего было не это. У него не было головы, зато одна рука была приветственно протянута вперед. И ведь явно не мертвец – труп не мог сохранить такое положение. Было в нем что-то неестественное. Казалось, он вот-вот встанет.