Далинар замер рядом с братом, а затем целенаправленно шагнул в его тень. «Помни об этом. Помни, ты служишь ему». Он бы ни за что не вернулся в то место, где едва не напал на этого человека.

– Когда мне отправляться в Разлом? – спросил Далинар.

– Ты туда не поедешь.

– Но ты только что сказал…

– Я посылаю тебя сражаться, но не против Разлома. Наше королевство страдает от угроз извне. В Гердазе новая династия, настроенная к нам враждебно; там обрел силу дом Реши. А веденцы нападают на Алеткар с юго-запада. Они твердят, что во всем виноваты бандиты, но отряды слишком хорошо организованы. Это испытание, чтобы проверить, как мы себя поведем.

Далинар медленно кивнул:

– Ты хочешь, чтобы я отправился сражаться на границы. Напомнил всем, что мы по-прежнему способны пустить в дело меч.

– Именно. Опасное время для нас, брат. Великие князья сомневаются. Они думают: стоит ли единый Алеткар таких проблем? Зачем кланяться королю? Таналан – воплощение их сомнений, но он достаточно осторожен, чтобы не начинать открытое восстание. Если нападешь на него, другие великие князья перейдут на сторону повстанцев. И тогда мы разрушим королевство – все придется начинать сначала. Этого нельзя допустить. Я создам единый Алеткар. Даже если мне придется так сильно бить великих князей, что от жара они сплавятся друг с другом. Они должны усвоить урок. Отправляйся сперва в Гердаз, потом – в Йа-Кевед. Напомни всем, почему они тебя боятся.

Гавилар посмотрел Далинару в глаза. Нет… он не был мягким. Теперь он думал, как король. Гавилар Холин мыслил в долгосрочной перспективе, но был настроен столь же решительно, как и всегда.

– Будет сделано, – отозвался Далинар. Буря свидетельница, не день, а ураган эмоций. Далинар направился к двери. Он хотел снова посмотреть на сына.

– Брат? – позвал Гавилар.

Далинар повернулся и взглянул на Гавилара, озаренного светом затухающего очага.

– Слова действительно важны, – сказал Гавилар. – Куда важнее, чем ты готов признать.

– Может быть, – согласился Далинар. – Но будь они всесильными, тебе бы не понадобился мой меч, верно?

– Возможно. Не могу отделаться от мысли, что слов бы и впрямь хватило, если бы я только знал, что именно надо говорить.

Она еще молода, и – в качестве меры предосторожности – ей привили мощную, непреодолимую неприязнь к тебе.

Полет показался Далинару очень похожим на путешествие по океану на корабле.

Было что-то глубоко тревожное в том, чтобы находиться в океане, во власти ветров и течений. Люди не контролировали волны, они просто отправлялись в путь и молились, чтобы океан их не поглотил.

Двигаясь в небе рядом с капитаном Каладином, Далинар испытывал похожие чувства. С одной стороны, вид на Расколотые равнины был великолепен. Он чувствовал, что почти может увидеть узор, о котором говорила Шаллан.

С другой стороны, такой способ перемещения был абсолютно неестественным. Ветра толкали их, и стоило шевельнуть руками или выгнуть спину в неправильном направлении, как тебя уносило в сторону от всех остальных. Каладину приходилось все время метаться туда-сюда, возвращая на курс тех, кого сдуло. А если посмотреть вниз и уделить минуту размышлениям о том, как высоко на самом деле ты находишься…

Что ж, Далинар не был робким человеком, но все же он радовался, что Навани держит его за руку.

По другую сторону от него летел Элокар, а за королем – Кадаш и милая молодая ревнительница, одна из ученых Навани. Их пятерых сопровождали Каладин и десять его учеников. Ветробегуны неустанно тренировались на протяжении нескольких недель, и Каладин наконец-то – после тренировочных полетов групп солдат в военные лагеря и обратно – согласился устроить Далинару и королю экзотическое путешествие.

«Ощущения и впрямь как на корабле», – подумал Далинар. А каково находиться здесь во время Великой бури? Так Каладин собирался доставить отряд Элокара в Холинар – полететь вместе с ними на переднем краю Великой бури, чтобы его запас буресвета постоянно обновлялся.

Ты думаешь обо мне, – проговорил Буреотец. – Я это чувствую.

– Я думаю о том, как ты относишься к кораблям, – прошептал Далинар, и звук его голоса затерялся среди ветров, но смысл сказанного беспрепятственно достиг Буреотца.

Люди не должны пребывать на воде во время бури, – ответил тот. – Люди не принадлежат волнам.

– А небу? Небу они принадлежат?

Кое-кто, – с неохотой признался спрен.

Далинар мог лишь представить себе, какие ужасные испытания преодолевают моряки в открытом море во время бури. Он совершал лишь недолгие путешествия на корабле вдоль берега.

«Нет, погоди-ка, – подумал он. – Было еще одно, разумеется. Путешествие в Долину…»

То странствие он едва помнил, хотя в этом была виновата не только Ночехранительница.

Приблизился Каладин. Он был единственным, кто по-настоящему контролировал свой полет. Даже его люди больше походили на падающие камни, чем на небесных угрей. Им не хватало его изящества и контроля. Хотя остальные могли помочь, если бы что-то пошло не так, лишь Каладин был тем, кто удерживал сплетения Далинара и его спутников. Он сказал, что хочет потренироваться, чтобы потом отправиться в Холинар.

Каладин коснулся Элокара, и король начал замедляться. Потом капитан перешел к следующему и так замедлил всех, одного за другим. Затем поднял их выше и приблизил друг к другу чтобы можно было поговорить. Его солдаты остановились и зависли неподалеку.

– Что случилось? – спросил Далинар, пытаясь не обращать внимания на то, что он висит в сотнях футов над землей.

– Все в порядке, – ответил Каладин и указал куда-то.

Из-за ветра в лицо Далинар не заметил военные лагеря: десять похожих на кратеры углублений, расположенных вдоль северо-западного края Расколотых равнин. Очевидно, когда-то они были куполами. Их стены изгибались характерным образом, словно пальцы, тянущиеся из-под земли, чтобы сомкнуться.

Два лагеря все еще были полностью заселены, и Себариаль держал там отряды, которые должны были заявить права на близлежащий лес. Собственный военный лагерь Далинара был менее людным, но там находились несколько взводов солдат и какие-то рабочие.

– Мы прибыли так быстро! – воскликнула Навани. От ветра ее волосы взлохматились, аккуратная коса почти расплелась. Элокар выглядел не лучше – его волосы торчали, словно навощенные тайленские брови. Двое ревнителей, разумеется, были лысыми и могли о таких вещах не тревожиться.