Но, учитывая размеры страны, роль и влияние королевской семьи, улемов, межплеменные отношения, результатом попытки армии взять власть стала бы гражданская война. Кроме того, нельзя забывать и внешний фактор. Соединенные Штаты не допустили бы — нравится нам это или нет — появления в стране, где лежит четверть мировых запасов нефти, антиамериканского режима и оккупировали бы Восточную провинцию с ее нефтяными ресурсами. Последовала бы вспышка шиитско-суннитской резни, подобной той, что происходит сейчас в Ираке, и развал страны.

Даже в наши дни, если предположить — чисто теоретически, — что дом Ааль Саудов рухнет, то последует хаос. Какой бы режим ни заменил нынешний, какой бы лидер ни появился на руинах королевства, любое правительство должно быть агрессивно настроено против Запада, если оно хочет удержать власть. Будь это религиозная олигархия или — что совсем маловероятно — правительство, представляющее средний класс. В Саудовской Аравии антизападные настроения с обязательной религиозной окраской не признают государственных и классовых границ. Они охватывают традиционалистов и прогрессистов, пилотов ВВС и солдат-бедуинов, они объединяют большинство населения против ценностей, проповедуемых Западом, и особенно — против попыток навязать их силой. Но Вашингтон не может позволить прийти к власти антизападному правительству. Такой поворот событий означал бы заговор и, возможно, даже интервенцию и снова хаос. Но еще раз отметим, что все это — чисто умозрительные рассуждения.

Отвлечемся на мгновение от Саудовской Аравии. Что лучше? Спокойные реформы, медленные преобразования или судорожные революционные взрывы? Возьмем пример Ирака. Королевский режим в Ираке был репрессивным, коррумпированным, прозападным. Он рухнул в результате революционного переворота. Последовали вспышки насилия и кровавые бани, которые устраивали и баасисты, и коммунисты, и военные. Пришел Саддам Хусейн, который создал режим еще более репрессивный, еще более кровавый, еще более безответственный во внешней политике. Он вверг страну в войну с Ираном, которая привела к миллиону жертв с двух сторон, пошел на авантюру в попытке проглотить Кувейт, проиграл войну, а потом не смог вывести страну из-под второго удара Соединенных Штатов. Результаты — новые десятки и сотни тысяч жертв, разрушенная страна, которая, возможно, уже никогда не будет единой, а сам Саддам — на виселице. Так что же лучше? Предположительная постепенная эволюция даже того отвратительного иракского королевского режима или кровавые судороги переворотов и революций? Допускаю, что это — абстрактное теоретизирование. Слишком много было нетерпеливых людей, опьяненных красивыми лозунгами и одновременно жаждущих власти и богатства, слишком закостенели в реакционности и привилегиях прежние правители. Иногда режимы прогнивают настолько, что революции приходят сами собой. Революции были, есть и будут. Но лучше — без них.

Критики Фейсала слева предпочитают в манере, принятой в их кругах, вообще отрицать все положительное, что делал тот или иной лидер, которого они считают своим противником, все красить черным цветом. Они утверждают, что реформы в Саудовской Аравии якобы начал король Сауд, который был незаслуженно ошельмован средствами массовой информации во времена Фейсала. О Сауде мы сказали достаточно много, чтобы не спорить с теми, кто в пику Фейсалу поднимает его на щит.

Левые критики Фейсала утверждают, что во времена короля Сауда около городского сада в Эр-Рияде собирались интеллигенты или те, кто себя таковыми считал, чтобы свободно обсуждать политические проблемы. На книжных развалах можно было приобрести труды Ленина и другую литературу по социализму и коммунизму. Все это исчезло, когда Фейсал взял власть. Он установил цензуру и вывел из оборота все книги марксистского толка, сочинения левого направления и либеральные. Действительно, так было. Действительно, он установил жесткий авторитарный режим, который стремился к стабильности, к сохранению существующих порядков, к развитию в рамках традиции. Король Фейсал хорошо понимал, что слово — это оружие в политической борьбе. «И лозунг, и стих — это бомба и знамя», — справедливо писал Владимир Маяковский. Давать противнику возможность неограниченного доступа к арсеналам враждебного государству слова означало ослаблять собственные позиции.

Некоторые из самых отчаянных левых (вряд ли их были сотни, скорее — десятки) погибли в борьбе с королевским режимом, в том числе при короле Фейсале. Будем с уважением относиться к тем, кто пожертвовал жизнью во имя каких-то идеалов. О мертвых — только хорошее или ничего. Но читать «левые» сочинения, в которых утверждается, будто Мухаммед ибн Абдель Ваххаб был евреем, переселившимся в Неджд в XVIII в., чтобы разложить аравийское общество, а семья Ааль Саудов — неаравийского происхождения, — значит погружаться в мир сюрреализма.

Фейсал обеспечил возможность эволюционного развития страны, без революционных взрывов, без превращения ее в полигон для испытания новых, непроверенных идей.

По роду работы, в качестве личного представителя президента России по связям с африканскими лидерами, автору довелось участвовать в форумах, на которых пытаются найти решение горящих, тяжелых проблем континента. Какие задачи ставят перед собой африканцы? Развить систему здравоохранения и образования, построить дороги, создать телекоммуникации, обеспечить безопасность, дать нормальные жилища, питьевую воду и электричество массе населения, двинуть вперед экономику, сельское хозяйство. Так вот, в Саудовской Аравии развивается всеобщее бесплатное образование, достигнута почти всеобщая грамотность, созданы университеты (хотя их уровень оставляет желать лучшего). Существует бесплатное медицинское обслуживание. Построены и строятся прекрасные дороги. Обеспечена достаточно эффективная система безопасности. Быстро развивается экономика. Скажут: это вызвано уникальными обстоятельствами, наличием огромных финансовых ресурсов. Несмотря на отток сотен миллиардов долларов из Саудовской Аравии, все равно оставалось столько, что страна развивалась, и развивалась быстро, хотя и с помощью импортированной рабочей силы. Но мы знаем примеры того, как нефтяные богатства разворовывались подчистую и появлялись такие режимы, которые по своей сути препятствовали нормальному развитию. Основы структурных реформ, скелет современной экономики, базовых социальных служб были заложены именно Фейсалом.

Если говорить об использовании традиций для формирования современного общества, то в этом Фейсал был виртуозом. Он обращался к традициям, чтобы подталкивать людей в будущее, модернизировать страну, не теряя духовного наследия. Эта практика редкая, пожалуй, уникальная. Мы знаем прямо противоположные примеры. Мы в России вслед за Пушкиным и тысячами западников восхищаемся Петром — модернизатором, европеистом и реформатором. Памятник Петру — не только Медный всадник, но и сам великолепнейший Санкт-Петербург, один из красивейших городов мира. При этом мы предпочитаем забывать, что с помощью дубинки, насилия Петр навязал российскому обществу, русскому менталитету чуждые ему европейские стандарты и ценности, расколол общество на прозападно настроенных дворян и интеллигенцию и питающуюся из своих, русских, православных корней массу населения. Этот трагический раскол тоже первым отразил Пушкин. Уточню свою позицию: вопрос не в том, нужно ли брать элементы западной цивилизации. Вопрос в том, как это делать, ломать ли свое общество через колено