Есть у нас отдельные люди среди писателей, которые говорят: какое может быть партийное руководство литературой?.. Но что такое партийное руководство? Ведь это воля миллионов людей. А иной литератор высидит где-либо на дачке свое иной раз хиленькое произведение и хочет, чтобы оно было признано как выражение дум людей нашего времени, всего народа. Разве это не есть самый настоящий культ собственной личности, которая, видите ли, не хочет терпеть руководства партии, выражающей волю миллионов.

в день открытия выставки толпа, плотным кольцом окружившая выставку, смела охрану и ворвалась в помещение. При этом пострадал и был оттащен за ноги мой заместитель, академик Губер399, который должен был сопровождать по выставке почетных гостей – Эйзенхауэра и Никсона. Мне вместо Губера пришлось провести гостей по выставке изобразительного искусства. Эйзенхауэр непрестанно восхищался и умилялся, а Никсон шел со скучающим видом и тушил о багеты картин догорающие сигареты. Я, наконец, не выдержал и попросил переводчика сообщить ему, что у нас для этой цели существуют урны. Никсон, удивленно вскинув голову, демонстративно пересек всю площадку и бросил сигарету в урну.

Вечером первый заместитель председателя Совмина Козлов вызвал меня и попросил назвать пять картин, которые особенно понравились Эйзенхауэру.

– Надо будет снять их с экспозиции, упаковать и отправить ему в подарок.

Я замялся:

– По-моему, это неудобно, Фрол Романович, ведь среди картин, которые я вам назвал, четыре – из экспозиций Третьяковской галереи и Эрмитажа.

– Ну, это дело большой политики и мелочиться здесь не следует, – оборвал меня Козлов.

Однако на другой день, когда картины были уже сняты и упакованы, Козлов вновь вызвал меня и спросил:

– Ты думаешь, неудобно и может вызвать скандал дома? А какие картины, по-твоему, следует подарить?

– Ну, это же не вопрос, Фрол Романович, я сейчас же могу назвать пять картин, которые похвалил президент и которые не представляют особой художественной ценности.

Так и было сделано (Время новостей, 01.03.2005).

Впервые к нам приехал не просто прекрасный певец из Италии – родины знаменитого «бель канто», представитель по сути эталонной певческой культуры, а лучший в мире оперный певец, – вспоминает И. Архипова. –  Зал приветствовал нас стоя. Мы выходили на поклоны бесчисленное множество раз. Марио целовал мне руки, у меня из глаз текли слезы – от радости? от напряжения? от счастья? Не знаю… За кулисами артисты хора подняли Марио и так на руках понесли его со сцены в артистическую. (Когда-то, в начале века, такой чести был удостоен другой певец – великий русский бас Федор Иванович Шаляпин).

На второй спектакль «Кармен» в Большой театр пришел тогдашний руководитель страны Н. С. Хрущев (И. Архипова. С. 190–191).

Учитывая политическую обстановку в стране, великое единение народа вокруг Коммунистической партии и Советского правительства, органы госбезопасности, наряду с карательными мероприятиями, должны применять больше профилактических, предупредительных мер. Не только наказание и принуждение, но и убеждение должно стать в нынешних условиях одним из главных методов работы органов госбезопасности, и особенно по отношению к молодежи (цит. по: Л. Млечин. Шелепин. С. 151).

Огорчила меня и выставка изобразительного искусства, – написал Евгений Евтушенко. – Я верю в декоративное значение абстрактной живописи. Но прекрасно лишь то, что прекрасно. Если картина производит на вас ощущение угнетающей бездарности, не все ли вам равно, в абстрактной выполнена она или в реалистической. Но произведения абстрактные оставили удручающее впечатление. Ни пластики, ни гармонии. Это не праздник красок, а скорее их похороны. Поллок, нашумевший со своим методом разлива красок, попросту малоинтересен. Уходишь из зала изобразительного искусства в унылом настроении (Комсомольская правда, 9 августа 1959 года).

Там на стендах возлежали книги и каталоги по искусству. Украсть такой фолиант было сложно400, но вырезать наиболее интересные страницы иногда удавалось.