– Но мы же разбогатели, – напоминал ему Эдвард.

– Болван ты! Теперь другие времена – не нам платят, а мы платим.

В ту пору с подобными затруднениями сталкивались не только феодалы, но и те, кто задешево приобретал пустующие земли: торговцы, фримены и бывшие серфы. Разумеется, все они считали, что наемные работники требуют слишком многого. К 1349 году землевладельцы открыто выражали недовольство завышенной оплатой труда, а в 1351 году парламент принял Статут о работниках, позволивший судам устанавливать размер заработной платы.

Уолтер, прослышав о статуте, вместе с сыном отправился к Агнесе и объявил:

– Жалованье я тебе урезаю.

– Ну и урезай, – равнодушно ответила она. – Я к другому издольщику наймусь.

– А я тебя за это засужу, – грозно предупредил Уолтер.

Принятый парламентом статут запрещал работникам уходить от хозяина в поисках лучшего жалованья.

– А сколько Элиасу платят? – осведомилась она.

– Не твое дело, – буркнул Уолтер, зная, что его родичам платят больше всех в округе.

– Вот и мне будешь столько же платить, и старшим детям тоже полное жалованье положишь, – невозмутимо заявила Агнеса. – А ежели в суд подашь, так тому и быть.

Она отрывисто кивнула и захлопнула дверь. Уолтер с Эдвардом остались стоять во дворе.

Эдвард невольно восхитился упрямицей, дерзнувшей перечить Уолтеру. Впрочем, она была в своем праве. Статут о работниках применялся исключительно по желанию землевладельца; издольщики нанимали рабочую силу, не обращая внимания на законодательство. Затевать тяжбу против Агнесы не имело смысла, однако Уолтер сердито буркнул:

– Я на нее управу найду, вот увидишь.

Впрочем, дела Уилсонов шли прекрасно. Они торговали зерном и разводили овец, которые привольно паслись на взгорье – Жильбер де Годфруа давным-давно забросил пустоши и старую овчарню.

На руку Уилсонам был и еще один ордонанс, принятый парламентом, – Статут о стапельной торговле. Прежде оптовая торговля шерстью сосредоточивалась во Фландрии, в руках горстки богатых купцов-стапельщиков, что давало им монопольные привилегии и облегчало взимание налогов в королевскую казну; вдобавок стапельщики с готовностью ссужали королю огромные суммы денег. Однако же подобное положение вызвало недовольство мелких торговцев, и в 1353 году Статут о стапельной торговле разрешил осуществлять складскую торговлю и на территории Англии.

– Теперь можно сбывать товар в Винчестере и Бристоле, – обрадовался Уолтер и вскоре, заключая выгодные сделки и мошеннически завышая качество шерсти, добился отменных прибылей.

Однако же больше всего ему повезло в 1355 году, когда Томас де Годфруа отправился на войну.

Военными кампаниями под предводительством Черного принца восхищались все англичане. Томас решил, что пробил его звездный час.

– Ишь ты, воображает себя рыцарем Круглого стола, – проворчал Уолтер.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было: в те времена все пропиталось духом рыцарской доблести и учтивости. За десять лет до того Эдуард III дал обет возродить артуровский Круглый стол в Виндзоре и начал строительство дворца, а 23 апреля 1348 года, в день святого Георгия, учредил высший рыцарский орден – орден Подвязки, одними из основателей которого стали Черный принц и Уильям Монтегю, второй граф Солсбери. Многие юные рыцари меч тали окружить себя сиянием доблести и славы так же, как благородный король Эдуард и его верные сыновья – Эдуард Вудсток, Черный принц; Иоанн Гентский, называемый также Джон Гонт, герцог Ланкастер; и Лионель Антверпенский, герцог Кларенс, – посвятившие себя стремлению к правде и чести, свободе и учтивости.

Томас де Годфруа и не подозревал, где именно зародились истоки рыцарского поведения, которому он прилежно учился в поместье Уайтхитов. На юге Франции придворные трубадуры прославляли идеалы учтивости и преданного служения прекрасной даме, а Церковь настаивала, что всякий рыцарь обязан служить Пресвятой Деве. Учение древних философов, отраженное в трудах Боэция, столь чтимого королем Альфредом, напоминало знатным господам о незыблемой стойкости, с которой следует встречать победы и поражения. Романтические легенды о короле Артуре превратились в своеобразный кодекс идеализированного рыцарства, воплощением которого служил старший сын короля, Эдуард, принц Уэльский, именуемый Черным принцем.

Томас де Годфруа стремился во всем подражать своему кумиру, неустанно напоминая себе, что Эдуард всего на несколько лет старше. Чума превратила Англию в мрачную пустыню, но славные победы доблестных английских войск рассеяли тьму и уныние. Следует признать, что война привлекала возможностью не только прославиться, но и разбогатеть. Валлийским пехотинцам платили два пенса в день, а конному лучнику – шесть пенсов, в то время как пахарь зарабатывал двенадцать шиллингов в год; эту сумму простой пехотинец мог получить всего за семьдесят два дня военной кампании. А набеги на богатые французские провинции давали возможность солдатам разжиться награбленным, рыцари же брали в плен знатных господ, за которых платили щедрый выкуп.

– Помни о чести, о долге и о пленниках, – напутствовал Жильбер сына. – Иначе нам имение не спасти.

Взятых в плен рыцарей выкупали родственники – как правило, за огромные суммы в несколько тысяч фунтов. Пленники превратились в выгодный товар, их покупали и перепродавали вельможам и даже торговцам, так что нередко французский дворянин оказывался собственностью не одного, а нескольких хозяев, которым причиталась определенная часть от общей суммы назначенного выкупа.

Однако же участие в победоносной войне обходилось дорого: рыцарь отправлялся в сражение не только в доспехах и при оружии, но и в сопровождении оруженосца и целой свиты слуг. Основной статьей расходов был боевой конь; особенно ценились породистые, хорошо обученные лошади из дальних стран – Испании и Сицилии, – за которых платили сотню фунтов, а то и больше.

У Жильбера де Годфруа наличных денег не водилось.

А вот Уолтер Уилсон за шесть лет после чумы накопил сто фунтов – по тем временам целое состояние. Даже Эдвард не понимал, как отцу это удалось. Именно с этих денег начался стремительный взлет Уилсонов.

В 1354 году Уолтер ссудил сто фунтов Жильберу де Годфруа; владелец Авонсфорда потратил их на снаряжение сына, отправлявшегося воевать. Как ни странно, Уолтер не стал требовать возвращения денег с процентами, а выставил весьма заманчивые усло вия, на которые осмотрительный Годфруа с радостью согласился.

– Если Томас возьмет в плен рыцаря, то вернет ссуду и двадцатую долю от суммы выкупа, – объяснял Уолтер Эдварду. – Если же пленника он не заполучит, то просто возвратит деньги – или расстанется с залогом.

– А что он дает в залог? – уточнил Эдвард.

– Лучшие земли и сукновальню, вот что! – ухмыльнулся Уолтер.

Эдвард с трудом сдержал смех. По обыкновению, отец в любом случае внакладе не останется. Если юный Годфруа захватит пленника, то Уилсоны получат немалую прибыль; в противном случае денег в имении все равно не будет, и тогда…