Не сказав ни слова поперек, верзила двинулся по направлению к озеру, а Ванька принялся разглядывать разбойничков.

Своим обличием лихие люди не были похожи на отпетых душегубов, они, скорей, напоминали посоху – воинов, набранных из деревенских мужиков, которых атаман немало повидал на польской войне в войске государя Грозного. Однако Княжича изрядно удивил их ухоженный вид. Волосы у варнаков не болтались грязными сосульками, стало быть, они совсем недавно мылись в бане. Все, как один, одеты были в добротные полушубки, на поясах висели пусть недорогие, без серебряных иль золотых оправ, но новенькие сабли. Старшой имел короткую пищаль, остальные – лук со стрелами.

На грабителей с большой дороги непохожи, на холопов беглых тоже, ярыжка сказывал, мол, ими ведьма верховодит. Ладно, подожду ее, глядишь, и ясно станет, что к чему, решил Иван.

Атаманша появилась через четверть часа. Это оказалась довольно крупная бабенка, вся одетая в броню. На голове разбойницы сидел посеребренный шлем-шишак с кольчужной оторочкой, почти полностью скрывавшей ее лик. Высокую, большую грудь и стройный стан облегал панцирь из стальных, начищенных до блеска блях. Поверх брони накинут был короткий соболий плащ. Длинные, подевичьи тонкие ноги туго обтягивали синего бархата штаны, заправленные в маленькие красные сапожки.

«Точь-в-точь такие мы с Еленкой для Аришки покупали», – припомнил Ванька.

Резво подскакав к своей ватаге, атаманша вопросила властным голосом:

– Что тут у вас стряслось?

Этот голос показался Княжичу знакомым, но еще более знакомы были льняные волосы разбойницы, которые струились по ее спине от шлема и до самого седла.

– Так вот, явился самозванец, – пояснил Архип, подъехавший следом за начальницей. – Говорит, что он хозяин здешних мест. Мы б его на месте зарубили, кабы не дите, да девчушка шибко шустрая при нем, ее и пожалели.

– Ну, Архипушка, кабы не дите, так ты б уже с дырой во лбу лежал, – насмешливо сказала атаманша и повернулась к Княжичу. – Верно говорю, Иван Андреевич?

Лишь теперь, взглянув в ее зеленые глаза, поразившие его еще при первой встрече схожестью с глазами мамы Натальи, Иван узнал Аришку.

– Арина, это ты, – ошалев от изумления, промолвил он.

– Конечно, я, а ты надеялся кого другого встретить? – в свою очередь спросила девица и, тяжело вздохнув, добавила: – Нет, Иван, чудес на свете не бывает, это всего лишь я.

Княжич понял, что Арина намекает на Елену.

– Отучила меня жизнь на чудеса надеяться, вообщето я к тебе и ехал, извини, что сразу не признал, шибко ты переменилась, – с горечью ответил атаман. Действительно, кого-кого, а кузнецову дочь прошедшие три года изменили до неузнаваемости. Уходя на верную погибель, Иван прощался с перепуганной девочкой-подростком, а встретил настоящую разбойницу, которой, судя по всему, беспрекословно подчинялись позабывшие о страхе мужики.

– Жить захочешь, переменишься, – сказала атаманша, и язвительно поинтересовалось: – Дитем-то где разжился?

– Так это Катерина, дочь моя, – смутился Ванька.

– Все ясно, как ты бабник был, таким ты и остался. Хорошо еще, что совесть не утратил, девочку на произвол судьбы не бросил. Давай-ка ее мне, негоже атаману, словно девке блудной, с ребенком на руках таскаться.

В ответ на зов разбойницы Катенька безо всяких возражений протянула к ней свои ручонки.

– Вот и славно, – одобрительно промолвила Арина, принимая девочку, и, заметив Ванькино смущение, поведала: – Ты очень кстати заявился. Я весточку недавно получила о том, что люди государевы намерены сюда пожаловать.

– И откуда же такие вести? Уж не из Москвы ли? – насмешливо спросил Иван.

– Из нее, голубушки, будь она неладна, – кивнула девица.

– Так ты и там бываешь?

– Мне много где бывать приходится, с разными людьми водиться, – шаловливо улыбнулась атаманша. – Чего не сделаешь ради того, чтоб вороги врасплох нас не застали. И ватагу в сотню сабель содержать дело непростое, сам же знаешь. Всех надобно одеть-обуть да накормить и обласкать, иначе разбегутся.

– Кончились твои страдания, мне эти земли царь в награду даровал, так что люди государевы теперь вам не страшны, – с явным недовольством промолвил атаман. Откровения Арины не вызвали в его душе восторга. «Ухмыляется почти как Надька, неужто и она блудницей сделалась, а что, немудрено при ее нынешнем занятии. Разбойничков в узде не только силой можно удержать, у баб для этого свои возможности имеются», – подумал он, дрожа от ревности.

– Тогда чего стоим, поехали, – позвала Арина.

Направляясь вслед за ней, Иван услышал недовольный ропот варнаков:

– Это что еще за черт явился. Ишь, хозяин выискался. Может, рубануть его по черепу да в яму сбросить, чтоб не морочил голову Ирине.

– Молчите, дураки, коль жить хотите. Это же тот самый Ванька Княжич, который царских стражников без счету покрошил, я его только теперь признал. Он в одиночку всех нас перебьет и глазом не моргнет, – пригрозил своим разбойничкам старшой.

16

Еще на подступах к имению Ванька услыхал удары молота.

– Как отец-то поживает? – спросил он у Аришки.

– Слава богу, жив-здоров. С утра до ночи кует железо, ему, видать, от этой жизни больше ничего не надобно, – язвительно ответила Арина. Княжич сразу же уразумел, что кузнец не очень-то доволен разбойными делами любимой доченьки.

– Пойду с Петром здороваться, – сказал Иван как только они въехали в ворота.

– Сходи, сходи, он о тебе частенько вспоминает, да смотри, не подеритесь, – предупредила девица.

Все такой же худощавый, но могучий Петр был занят любимым делом, однако в этот раз на наковальне лежала не подкова, а наконечник для стрелы. Завидев Княжича, он бросил молот и сурово вопросил:

– Надолго ль и зачем явился?

– Не знаю, поживем – увидим, – пожал плечами атаман. – Только, вижу, ты не шибко рад приезду моему, с чего бы это?

– А чему прикажешь радоваться? Тому, что дочь моя, благодаря твоим стараниям, из хорошей, работящей девки в разбойницу с большой дороги превратилась? По неделям дома не бывает, таскается черт знает где с ватагой мужиков, смертоубийству даже обучилась, – сердито упрекнул кузнец.

– Было б лучше, если бы она с тобою в кузнице горбатилась? – напомнил Ванька об их былой, не очень-то завидной жизни.

– Да уж не хуже, потому как хуже некуда. Не надо быть кудесником, чтоб предсказать, чем дело кончится. Ведь не может княжья вотчина остаться вовсе без хозяина. Со дня на день явятся сюда царевы люди, и придется дурочке моей за все и всех ответ держать. Эти ж олухи, которые за нею увиваются и Ириной величают, иль разбегутся, или сами ее выдадут, дабы шкуру уберечь, а что бывает с бабами, когда они во вражьи руки попадают, ты прекрасно знаешь, – с тоскою в голосе ответил Петр. – Тебе пока моей печали не понять. Вот заимеешь свою дочь, тогда узнаешь, каково девок растить, с ними, брат, хлопот побольше, нежели с парнями.