А вот из Саши Черного:

«Мимо моего уха пролетел камень. Гид объяснил, что, должно быть, какой-нибудь пролетарий принял меня за Чемберлена и невольно дал волю своему гражданскому негодованию.

До чего все-таки в них [в советских гражданах] развито отвращение к Чемберлену!» («Наблюдения интуриста», 1931).

38.15 …поскользнулся на чьей-то блевотине – и в падении опрокинул соседний столик. —

Помимо чисто натуралистических «ресторанных» реалий, здесь есть и отсылка к ветхозаветному пророку: «Горе венку гордости пьяных Ефремлян… …Шатаются от вина и сбиваются с пути от сикеры; священник и пророк спотыкаются от крепких напитков; побеждены вином, обезумели от сикеры, в видении ошибаются, в суждении спотыкаются. Ибо все столы наполнены отвратительною блевотиною, нет чистого места» (Ис. 28: 1, 7–8).

38.16 C. 95. Вот: идет Минин, а навстречу ему – Пожарский. —

Кузьма Минин (Сухорук) (ум. 1616) – гражданин Нижнего Новгорода, с 1611 г. – земский староста, с 1613 г. – член Боярской думы; один из лидеров русского национально-освободительного движения против польской и шведской интервенции начала XVII в.

Дмитрий Пожарский (1578–1642) – русский князь; вместе с Мининым возглавил так называемое Второе народное ополчение против польско-литовской интервенции. Минин с Пожарским – неотъемлемая часть не столько русской истории, сколько русской культуры – благодаря знаменитому памятнику И. Мартоса, сооруженному на Красной площади в Москве в 1804–1818 гг.

Минин и Пожарский (как персонажи) появляются в финале оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя» (37.16), действие которого происходит в Москве на Красной площади (эпилог, карт. 2); в опере их окружает народная толпа, ликующая по поводу освобождения столицы от поляков.

В контексте апелляций к русской живописи (15.9) отмечу акварель русского живописца Г. Угрюмова «Минин взывает к князю Пожарскому о спасении Отечества» (конец XVIII – начало XIX в.; Третьяковская галерея), на которой фактически воспроизводится ситуация «талифа куми»: Минин, стоящий у ложа Пожарского, призывает князя встать на защиту родины и указывает левой рукой на дверь и на стоящих в дверях воинов, а Пожарский, лежавший до прихода Минина на кровати, начинает вместе со словами Минина приподниматься с постели.

38.17 C. 95. «Вот: идет Минин, а навстречу ему – Пожарский. „Так куда же ты теперь идешь, Пожарский?“ – „Как куда? В Петушки, конечно. А ты, Минин?“ – „Так ведь я тоже в Петушки. Ты ведь, князь, идешь совсем не в ту сторону!“ – „Нет, это ты идешь не туда, Минин“. Короче, они убедили друг дружку в том, что надо поворачивать обратно. Пожарский пошел туда, куда шел Минин, а Минин – туда, куда шел Пожарский. И оба попали на Курский вокзал. А теперь ты мне скажи: если б оба они не меняли курса, а шли бы каждый прежним путем – куда бы они попали?..» —

Загадки Сфинкса построены как задачки по арифметике из курса начальной и средней школы. Напомню одну такую задачку – про пешеходов, похожих на Минина с Пожарским:

«Два пешехода вышли навстречу друг другу из двух колхозов. До встречи первый пешеход шел 2 часа со скоростью 4 км в час, а второй шел 3 часа со скоростью 3 км в час. Найти расстояние между этими колхозами» (Пчёлко А., Поляк Г. Арифметика. Учебник для 3-го класса. М., 1965. С. 29).

38.18 …700 грамм ерша. —

См. 19.28.

38.19 C. 96. …он, не переставая смеяться, схватил меня за нос двумя суставами и куда-то потащил… —

Реминисценция Достоевского:

«Один из почтеннейших старшин нашего клуба, Павел Петрович Гаганов, человек пожилой и даже заслуженный, взял невинную привычку ко всякому слову с азартом приговаривать: „Нет-с, меня не проведут за нос!“ Оно и пусть бы. Но однажды в клубе, когда он, по какому-то горячему поводу, проговорил этот афоризм собравшейся около него кучке посетителей Николай Всеволодович вдруг подошел к Павлу Петровичу, неожиданно, но крепко ухватил его за нос двумя пальцами и успел протянуть за собою по зале два-три шага» («Бесы», ч. 1, гл. 2).

39.1 C. 96. 113-й километр —

железнодорожная платформа на магистрали Москва – Владимир.

39.2 Я посмотрел в окно. Действительно, прежней черноты за окном уже не было. —

В Новом Завете сказано: «Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа…» (Рим. 13: 12–14).

39.3 На запотевшем стекле чьим-то пальцем было написано: «…»… —

Кратчайшая и потому наиболее традиционная нецензурная надпись-граффити в общественном месте – матерное слово «хуй»; у Аксенова есть «прямой» текст: «В грязном лифте дитя-обвинитель с мокрыми глазенками под надписью „хуй“» («Ожог», 1975).

39.4 Ты на верном пути, Венедикт Ерофеев. —

Единственное место в поэме, где Веничка называет себя полным именем, целиком совпадающим с именем автора. Прием, характерный, скорее, для поэзии, нежели для прозы, – например, у Брюсова: «Желал бы я не быть „Валерий Брюсов“» («L’ennui de vivre…», 1902).

Ср. также стиль и лексикон Зощенко: «Я подумал: значит, я на верном пути. Значит, рана где-то близко. Значит, теперь я найду это печальное происшествие, испортившее мне мою жизнь» («Перед восходом солнца», ч. 4).

39.5 C. 96. …одна мысль, одна чудовищная мысль вобралась в меня… —

См. 40.21. У Достоевского о Раскольникове читаем: «И он вдруг ощутил, что мнительность его, от одного соприкосновения с Порфирием, от двух только слов, от двух только взглядов, уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры…» («Преступление и наказание, ч. 4, гл. 5).

39.6 C. 97. …если станция Покров оказалась справа, значит – я еду из Петушков в Москву, а не из Москвы в Петушки!.. —

Реальная деталь: на маршруте Москва – Петушки здание покровского вокзала действительно находится по левую сторону от путей.

39.7 Глупое сердце, не бейся. —

Цитата из стихотворения Есенина, входящего в цикл «Персидские мотивы»:

(«Глупое сердце, не бейся!..», 1925)

В свою очередь, фраза выводится из Льва Толстого: «[Левин]…шел по дорожке к катку и говорил себе: „Не надо волноваться, надо успокоиться. О чем ты? Чего ты? Молчи, глупое“, – обращался он к своему сердцу» («Анна Каренина», ч. 2, гл. 9); и Блока: