— Ого! А как же мы ее перейдем? — удивляется Меджисто-Эльф.

— Река слишком бурная, пересечь ее обычными средствами не удастся, — повторяет Вальдор Властитель Подземелий (Л. Рекстрот).

— Ого, — снова говорит Меджисто, качая головой.

— Обычными средствами, — выразительно произносит Вальдор.

Остальные члены группы обмениваются молчаливыми взглядами.

— М-м-м, — произносит Меджисто.

Барг-Карлик проводит ладонью по лицу и трет себе виски.

— Щит! — выкрикивает наконец Блюдигер Эксехенд, надеясь продвинуться хотя бы на десять шагов вперед в своем поиске, пока не закончился обеденный перерыв. — Щит Стикса! Вся надежда только на него — он ведь способен перенести нас через любой поток!

— Отлично, — говорит Меджисто. — У кого же он?

Похоже, что неразлучные товарищи вот-вот если не расстанутся, то, по крайней мере, выскажут кое-что, о чем, возможно, потом пожалеют, — но тут дверь распахивается, и врывается Рупрехт Ван Дорен. Джеф давно уже не видел, чтобы Рупрехт куда-нибудь врывался, но, пожалуй, он не слишком удивлен: в глубине души, где затаился крошечный амулет надежды, он всегда знал, что когда-нибудь его тучный друг стремительно ворвется или в эту, или в другую дверь, с маниакально поблескивающим лбом, говорящим о том, что что-то готовится. И в то же время — кто бы мог подумать, что его первыми словами будут:

— Нам нужно найти Денниса — живо!

По дороге в парк Рупрехт излагает свой новый план. Маниакальный блеск и на этот раз не обманул: это большой, просто колоссальный план, с таким множеством сложных научных элементов, что Джеф почти сразу же перестает понимать, о чем речь. Но он слишком взволнован, чтобы расстраиваться из-за этого, потому что все это очень напоминает прежние времена; и когда они спускаются по склону холма к озеру, где стоит и курит Деннис с приятелями-курильщиками, он чувствует, что внутри него бурлит и шипит какое-то большое, желтое, теплое предвкушение, совсем как таблетка витамина C в стакане воды.

Но Деннис совсем не рад их видеть.

— Чего вам нужно? — спрашивает он.

— Послушай, Деннис. У Рупрехта потрясающий план!

— Да? А я даже слушать о нем не желаю, — заявляет Деннис, вытаскивая из кармана новую сигарету и вставляя ее в рот.

— Но ты тоже участник этого плана! И весь ваш квартет!

— А мне плевать! — орет Деннис. — Оставьте меня в покое! Вы что, не видите, я курю?

— Я думаю, мы сумеем передать сообщение Скиппи, — говорит Рупрехт.

Деннис делается мертвенно-бледным и опускает руку с зажигалкой.

— Что? — переспрашивает он.

— Музыка, — поясняет Рупрехт. — Есть свидетельства, говорящие о том, что музыка различного рода проникает в высшие измерения…

— Деннис, он собирается использовать Волновой Осциллятор Ван Дорена!

— Да я не о том, — перебивает и перекрикивает его Деннис. — Что вообще за херня?

Рупрехт, сбитый с толку, неуверенно смотрит на Джефа.

— Скиппи умер, Рупрехт. — Эти слова появляются в столбе замогильного белого дыма. — Мы, кажется, уже проходили все это?

Рупрехт принимается рассказывать об историческом прецеденте, но Деннис его обрывает.

— Да что с тобой такое? — говорит он, и надутые губы — единственная часть его тела, которая не дрожит. — Скиппи больше нет, почему ты не оставишь его в покое?

— Но, Деннис, — вмешивается Джеф, — понимаешь, он просто находится теперь в скрытом измерении. Ну, помнишь те сказки, о которых нам на уроке ирландского рассказывали?

— Джеф, да ты хоть понимаешь, о чем он говорит? — напускается на него Деннис. — Ты сам хоть чуточку в этом разбираешься?

— Нет, — признается Джеф.

— Ну, тогда я тебе объясню, — говорит Деннис. — Все это — полная чушь!

— Но ты ведь даже не стал слушать!

— А мне и не надо ничего слушать! Все, что он всегда нам рассказывал, — полная чушь. Замок на Рейне, домашний учитель, выписанный из Оксфорда, магический портал… Сказки — ты же сам сказал. — Он бросает сигарету и давит ее ногой.

Рупрехт — отрешенно, не мигая, — говорит:

— Это может правда сработать.

Деннис смеется:

— Ты врешь — и сам не замечаешь! Ты уже сам не можешь отличить правду от лжи!

— Нет, это правда. Я знаю. Но это должно случиться завтра вечером. Концерт — наш единственный шанс.

— Хрен тебе, фон Минет! Ступай ищи другого дурака для своего идиотского плана!

И, развернувшись на 180 градусов, Деннис уходит обратно к Найеллу и другим курильщикам.

Джеф закрывает лицо ладонями.

— Пожалуйста, — говорит вдогонку Деннису Рупрехт.

Деннис оборачивается:

— Кретин, да что ты хоть собираешься сказать Скиппи? Что ты ему такого можешь сказать сейчас, чего не сказал раньше — когда был слишком занят тем, что доказывал всем, какой ты великий ученый, а?

Рупрехт как-то обмякает всем своим грузным телом, его второй подбородок проваливается в третий и четвертый. Деннис долго смотрит ему в глаза, а потом говорит:

— Да ну тебя к черту. — И уходит.

Рупрехт смотрит ему вслед с выражением муки на лице, как будто и Деннис сейчас тоже скроется за завесой; губы его дрожат от слов, которые он никак не может заставить себя произнести, — а потом наконец лающим голосом, будто выстрелив, он выкрикивает:

— У меня не было домашних учителей!

Деннис останавливается.

Рупрехт стоит в оцепенении, как будто сам не знает, откуда вылетели эти слова. Но потом неохотно продолжает:

— У меня не было домашних учителей. Ты прав, я это выдумал. Я учился в школе-пансионе в Роскоммоне. Родители перевели меня в Сибрук после того, как я… после того… — Он делает глубокий вдох. — Однажды после плавания, в душе, у меня случилась эрекция.

Море докатывается до них будто порывами — шквалами белого шума, который обрушивается на берег огромными валами пустоты.

— Просто так вышло, — мрачно заключает Рупрехт.

Он опускает голову, садится в траву.

Деннис все еще не оборачивается. Он долго молчит; а потом Джеф замечает, что у него трясутся плечи. Через секунду, заглушая ветер и волны, он издает первый смешок.

— Эрекция в душе… — Он запрокидывает голову и хохочет. — Эрекция в душе…

Он долго смеется; он смеется и смеется, перегибаясь пополам, и заливается слезами от смеха. Потом он умолкает, поднимается и пристально смотрит на Рупрехта. Умоляющие глаза Рупрехта, утопающие в тесте его пряничного лица, похожи на блестящие пуговицы.

— Ах ты дурачок, — говорит наконец Деннис. — Бедный дурачок.